Открыть ворота представило не малый
труддлямоейхудоповиновавшейся руки; струдомяподнялся на первые
ступеньки.
Но едва я дошелдоего двери, как опьянение соскочило с меня, будто я
окунулся головой в холодную воду. Отрезвившись,явдруг увиделискаженную
бессильным бешенством личину своего безумия. Стыд обуял меня. И совсем тихо,
рабскипокорно,какпобитаясобака,япрокрался,стараясьнебыть
замеченным, к себе в комнату.
x x x
Яспал,какубитый.Когдаяпроснулся,солнцезаливалополи
подбиралось к постели.Я быстровскочил. В затуманеннойголове постепенно
вставаловоспоминаниеовчерашнемвечере.Ноястаралсяподавить
подымавшеесячувство стыда;я большенежелал стыдиться."Ведьэто его
вина", уговариваля себя, "только из-за него я так опустился". Я успокаивал
себя, что мои вчерашние похождения позволительны студенту, который в течение
многих недель знал только работу, одну работу. Но я не чувствовал облегчения
от этих оправданий и, угнетенный,яспустился к жене моегоучителя, помня
вчерашнее обещание отправиться вместе за город.
Странно: как только я прикоснулся к ручке его двери, я опять ощутил его
всебе, и с его образом вернулась та же жгучая, безумная боль, тоже дикое
отчаяние.Я тихо постучал.Егоженавстретиламеняудивительномягким
взглядом: -Какиеглупостивыделаете, Роланд! - сказалаона,скорее с
сочувствием, чем с упреком: - Зачем вы мучите себя? - Я был ошеломлен: и она
уже знает о моих глупых проделках. Но сейчас же она постаралась рассеять мое
замешательство: - Зато сегодня мы будемблагоразумны. В десять часов придет
доцентВ.сосвоей невестой, мы поедем за город, будем кататьсяна лодке
плавать и утомим все эти глупости. - Яробко предложил совершенноизлишний
вопрос: - Приехал ли профессор? - Она посмотрела на меня, не отвечая, - ведь
знал же я, что вопрос напрасный.
Ровно в десять часов пришел доцент, молодойфизик. Как еврей, он стоял
в стороне от академическогообщества. Он, единственный, бывал у нас, живших
так замкнуто. С нимпришлаегоневеста или,скорее, подруга,-молодая
девушка,сусткоторой не сходил смех,наивная, немноговульгарная,но
приятнаяспутницадля веселойпрогулки.Преждевсемыотправилисьпо
железнойдороге,непереставаяжевать,болтаяипересмеиваясь,к
близлежащему маленькомуозеру.Этинеделинапряженнойработыдотакой
степени отучилименя отвеселой беседы, чтоужеэтот первыйчас опьянил
меня,как легкое, колющее язык вино. И в самом деле, им великолепно удалось
ребяческимишалостямиизвлечьмою мысльизпривычного, мрачно жужжащего
улья, в которомонакружилась; и едва я, пустившисьвперегонкис молодой
девушкой, ощутилсвоимускулы,как вернулась комне прежняя, беззаботная
молодость.
У озера мы взяли две лодки. Женамоего учителя села уруля моей
лодки, в другой разделили весла доценти егоподруга. И едва мыотчалили,
какнасобуяласпортивнаястрасть.Мы устроилигонки. Ябыл вхудшем
положении,таккак должен был грестиодин, в товремя какмои соперники
гребли вдвоем.Но, снявпиджак, я так приналег на весла, что,как опытный
спортсмен, всевремя обгонял соседнюю лодку. Беспрерывно сыпались с той и с
другой стороны подзадоривающие иронические замечания, и, не обращая внимания
ни на сильнуюжару, ни на градомкатившийся пот, мы, охваченные спортивным
духом,работали,каккаторжники нагалерах.Но вотблизка ужецель-
покрытаялесомузкая коса.Еще ожесточеннеемывзялисьзадело,и, к
удовольствию моейспутницы, неменее, чемя, увлеченной соревнованием, мы
первые носом лодки врезались в прибрежный песок.
Явыпрыгнул излодки, разгоряченный, опьяненный непривычным солнечным
жаром,возбужденнотекущей пожиламкровьюирадостьюпобеды:сердце
колотилось в груди, платье прилипло к потномутелу.Доцент былв таком же
состоянии, инаши дамы, вместо того,чтобывоздать хвалу нашемуусердию,
жестоко высмеивали нашесопенье и довольно плачевныйвид. Но, наконец, они
дали намвремя остыть. Среди шуток исмеха, были установлены два отделения
для купанья - мужское иженское - справаи слеваот кустарника. Мы быстро
одели купальные костюмы, за кустарником засверкало белоснежноебелье, голые
руки и, пока мыеще собирались, обеженщины уже плескались в воде. Доцент,
менее утомленный,чем я, победившийего в гонке, поспешил заними.Я же,
чувствуя, как сильноеще бьется сердце от слишком напряженной работы, уютно
улегсяв тени и смотрел,как тянулисьнадо мной облака;чувствуя сладкое
томление во всех членах, я отдался полному отдыху.
Ночерезнесколькоминут донесся из водыголос:-Роланд, вперед!
Состязание! Приззапобеду! - Янедвинулся с места: мне казалось, что я
могупролежать тактысячулет,предоставив тело горячимлучам солнцаи
прохладному дуновениюмягкоговетерка.Ноопять послышалсясмех,голос
доцента:- Онбастует!Здоровомы его потрепали! Притащите лентяя! - И в
самом деле, раздался приближающийся плеск, и вот уже совсем близко ее голос:
- Роланд, идем! Состязаться! Мыим покажем! - Я неотвечал: мне доставляло
удовольствиезаставить себяискать.- Гдежеон?- Заскрипел щебень, я
услышал шум босых ног, бегущих по берегу, и вдруг она очутилась передо мной.
Мокрый купальный костюм облегал мальчишески-стройную фигуру. - Вотвыгде!
Боже, какой лентяй! Но теперь живо, они уже почти на той стороне, у острова!
-Я лежалнаспинеи лениво потягивался. - Здесьгораздолучше. Явас
догоню. - Он не желает, - крикнула она,смеясь,складываяруки рупором по
направлению к воде. - В воду хвастунишку! - прозвучал издали голосдоцента.
- Идемте,- нетерпеливонастаивала она, - не срамите меня.-Но я только
лениво зевнул в ответ.