Едваон,не глядя на
нас, сошел с кафедры, я, следуя внезапному внушению, поспешил в библиотеку и
попросилегосочинения.Может быть,он сегодняустал,может быть,его
воодушевлениебылоподавленонездоровьем:здесьже,внепреходящих
памятниках,долженбылнайтисьключкпониманиюэтогоудивительного
двуликого существа. Служитель принес книги:я былизумлен -такмало!В
течение двадцатилетэтот уже стареющий человек не написалничего,кроме
жидкойпачкиброшюр -предисловий, введений,исследованияо подлинности
Шекспировского "Перикла",параллелимежду Гельдерлином иШелли*1 (правда,
написаннойв то время,когда нитот,ни другойнепользовались широким
признанием) и разной филологической мелочи. Во всех брошюрах было объявлено,
какприготовленноек печати,двухтомноесочинение "Театр"Глобус",его
история, его драматурги", - но, несмотря на то, что первое сообщение об этом
появилось 20 лет тому назад,библиотекарьна мой вторичный вопрос ответил,
что оно не вышло в свет. Нерешительно я перелистывал эти брошюры,в надежде
восстановить по ним его звучный голоси бурный ритм речи. Ноэти сочинения
отличались неизменной строгостью,-вних небылоиследанабегающего
горячимиволнами нетерпеливогоритмаего пьянящейречи."Какжалко!" -
простонало вмоей груди.Я готов былколотить себя, я дрожал от злостии
разочарованиявсвоемчувстве,которое яотдалему такбыстроитак
легкомысленно.
_______________
*1 Гельдерлин - немецкийпоэт (1770- 1843); Шелли -английский поэт
(1792 - 1822)* - Прим. перев. _______________
Но черезнесколько часов,в семинарии, я снова узнал его. На этот раз
онустроилдискуссию,пообразцуанглийскихсеминариев.Двадесятка
студентов былиразделены надве группы: одна группа защищала тезис, другая
возражала.
Темабылавзята опятьиз Шекспира:обсуждалсявопрос - следуетли
рассматривать Троила иКрессиду*1 (его излюбленная драма), как пародические
фигуры, а самое сочинение, как сатиру, или же оно представляет собой скрытую
трагедию. Быстро из чисто интеллектуального спора возникловозбужденное его
умелой рукой электрическоенапряжение.Аргументысталкивались, как удары;
колкие, язвительные возгласы подогревали спор, который уже грозил чрезмерным
возбуждением враждебныхчувств. Слышалосьуже потрескиваниеэлектрических
искр, и вот- онбросался вогонь, умерял слишком сильный натиск, искусно
возвращал спорврамки темыи,направляяего ввысь,сообщалему новое
интеллектуальное напряжение.Так онстоялсредиэтогопламенногоморя,
зараженныйобщимвозбуждением,то подстрекая, то удерживаяпетушиный бой
мнений, - властительэтой нахлынувшейволныюношеского энтузиазма, исам
захваченный ею. Прислонившись к столу, скрестивши рукинагруди, он бросал
взгляды намолодыхлюдей, одному улыбаясь, незаметноподмигиваядругому,
подбадривая его к возражению,и, какнакануне, возбуждениесверкало в его
взоре: я чувствовал,- он должен был сделать надсобою усилие, чтобы своим
вмешательством не нарушить поток слов.
Прислонившись к столу, скрестивши рукинагруди, он бросал
взгляды намолодыхлюдей, одному улыбаясь, незаметноподмигиваядругому,
подбадривая его к возражению,и, какнакануне, возбуждениесверкало в его
взоре: я чувствовал,- он должен был сделать надсобою усилие, чтобы своим
вмешательством не нарушить поток слов. Но он сдерживалсебя: я видел это по
егорукам,которыевсетеснееобхватывалигрудь,яугадывалэтопо
вздрагивающим угламгуб, с трудом удерживавших готовоесорваться слово. Но
настала минута, ион,как пловец, бурно бросилсявдискуссию; энергичным
жестом освободившейся руки он, будтодирижерскойпалочкой, прервал шумящий
поток.Все умолкли.Он заговорил.Посвоему обыкновению,он нагромождал
аргументы - и вдруг они предстали перед нами,как одно стройное целое. И во
время речи к нему вернулось вчерашнее выражение лица, складки разгладились в
живойигренервов,стан выпрямилсясмелоивластно,и,вырвавшись из
напряженновыжидающей,наклоненнойпозы, он бросился в спор, как бушующий
поток. Импровизация увлекла его. Я начал догадываться, что,вялый наедине с
собой,усебяв кабинетеиливпереполненнойаудитории,он был лишен
горючего материала, которыйздесь, в нашей среде, в атмосфере созданного им
очарования, взрывалкакую-то внутреннюю преграду; нужен был- о, как я это
чувствовал! -нашэнтузиазм,чтобы пробудилось внемвдохновение,наша
откровенность-чтобыоткрылисьего сокровища, нашамолодость-чтобы
воскресло его юношеское воодушевление.Подобнотому, как мэнада опьяняется
неистовым ритмом рук,все быстрее и быстрее ударяющих в тимпаны, так иего
речь становиласьвсе прекраснее,все пламеннее, все ярче впотоке горячих
слов, и, чем более сгущалось наше молчание (наше зачарованное безмолвие было
словно разлитов аудитории),тем выше,тем напряженнее, тем торжественнее
возносилсяегогимн.Ивэти минутымыбыливсецеловеговласти,
окрыленные, упоенные его полетом.
_______________
*1 Герои одноименной драмы Шекспира. - Прим. перев. _______________
И снова, когда внезапно цитатой из "Шекспира"Гетеонзакончилсвою
речь,неудержимопрорвалосьнашевозбуждение.Иснова, каквчера, он,
утомленный,опирался руками настол,спобледневшимлицом, покоторому
разливаласьмелкимитрелямиигранервов,и во взглядеегоудивительно
мерцало упоенное сладострастье женщины, только-что освободившейся из могучих
объятий.Мнебыло страшно заговорить снем; но случайно его взорупал на
меня.И он,очевидно,почувствовалмоювосторженнуюблагодарность:он
приветливо улыбнулся мне и, слегка наклонившись и положив руку мне на плечо,
напомнил, что мы условились встретиться у него сегодня вечером.
Ровновсемьчасовябыл у него.Скаким трепетом перешагнуля,
мальчик,черезэтотпорог!Нетболеесильнойстрасти,чемюношеское
обожание;нетничего более робкого,болееженственного, чем вызванная им
тревожная застенчивость.