Впрочем, традиционный протестантизм ее семьи
достаточно подготовил еекпринятиютоймысли,чтообществововсене
обязательно должно существовать накакой-тосовершенно незыблемой основе и
что долг человека -утверждать свою личность ипоследовательно доводить до
самого конца действие,продиктованное ему совестью. Жак чувствовал, что она
егопонимает.ВмолчанииЖеннионощущалпробуждениечуткогоума,
уравновешенногоиздравого,плохо,разумеется,подготовленногодля
теоретических рассуждений,носпособногообрестисвободуистатьвыше
предрассудков,азаэтой никогда не покидавшей ее сдержанностью он ощущал
трепет чувствительной души, готовой служить любому великому делу, достойному
того, чтобы ему всем пожертвовали.
Все же она не смогла удержаться от недоверчивой и почти неодобрительной
гримаски,когда Жак принялся доказывать,что капиталистическое общество, в
которомонажила,ничегонеподозревая,узакониваетвозмутительную
несправедливость. Она мало размышляла об имущественном неравенстве людей, но
принимала его как неизбежное следствие неравенства человеческих натур.
- Ах,-вскричал он,- мир обездоленных, Женни! Вы, - я уверен, - не
представляете себе,что это такое в действительности! Иначе вы бы не качали
головой,каксейчас...Вынезнаете,чтотут рядом свами существует
необозримое множество несчастных,длякоторых всяжизнь сводится ктому,
чтобы тяжко трудиться, день за днем гнуть спину на работе без сколько-нибудь
приличного вознаграждения, без уверенности в завтрашнем дне, без возможности
на что-либо надеяться!Вам известно, что добывают уголь, строят фабрики. Но
думаете ливыхоть изредка омиллионах тех людей,которые всю свою жизнь
задыхаются во мраке шахт,о миллионах других,у которых нервы изнашиваются
раньше времени вмеханическом грохоте заводов,или хотя бы о находящихся в
чуть лучшем положении тружениках полей,чьядоля -ежедневно ковыряться в
земле по десять,двенадцать,четырнадцать часов в сутки,в зависимости от
времени года,чтобы продавать обкрадывающим ихпосредникам добытое впоте
лица?Вот она,людская страда!Преувеличиваю?Нисколько. Я говорю о том,
чему сам был свидетелем...Чтобы не подохнуть с голоду в Гамбурге, я должен
былнаняться наподенную работу вместе ссотней других несчастных парней,
понуждаемых той же необходимостью,что и я, - раздобыть себе кусок хлеба. В
течение трехнедельясутрадовечераподчинялся начальникам рабочих
бригад,похожим на надсмотрщиков над галерными рабами, и слушал их команду:
"Подымай балки! Таскай мешки! Кати тачки с песком!" По вечерам мы уходили из
порта,унося свойжалкий заработок,инабрасывались наеду,наводку,
изнуренные, облепленные грязью, с выпотрошенным телом и опустошенным мозгом,
измочаленные до того, что уже даже не возмущались! Может быть, вот что самое
ужасное: большинство этих несчастных даже не представляют себе, что являются
жертвами социальной несправедливости!Простопонять нельзя,откуда уних
берутся силы выносить как нечто вполне естественное это страшное,каторжное
существование!Я-то смог убежать из этого ада, потому что, на свое счастье,
знаюнесколько языков,потому чтоумею накропать газетную статейку.
..Но
другие?Онипродолжают работать,каккаторжники!Вправе лимы,Женни,
мириться стем,чтовсеэтосуществует,что оно продолжается,что оно
представляет собою обычную долю человека на земле?
Ну,азаводы?Одновремя яработал вФиуме напуговичной фабрике
заправщиком.Я стал рабом машины, которую надо было заправлять без перерыва
каждые десять секунд!Невозможно былохоть наминуту дать отдых мысли или
руке...Одно движение,всегда одно и то же,и его приходилось повторять в
течение многих часов.Да,согласен, - это не была настоящая усталость. Но,
клянусь вам,яуходил оттуда более отупевший от этой бессмысленной работы,
чем в Гамбурге, после того как целых два часа перетаскивал мешки с цементом,
пыльоткоторогоразъедаламнеглазаисушилаглотку!..Наодном
мыловаренном заводе в Италии я видел женщин,чья работа состояла в том, что
оникаждые десять минутподнимали ипереносили ящикисмыльным порошком
весом всорок килограммов каждый.Аостальное время онидолжны были стоя
поворачивать рычаг,такой тугой рычаг,что для того,чтобы привести его в
движение,им приходилось упираться ногами в стену. И в течение восьми часов
вдень они делали эту работу...Яничего не выдумываю.В Пруссии в одной
скорняжной мастерской явидел семнадцатилетних девушек,которые сутра до
вечерачистили щеткой меха,иэтимбедняжкам приходилось глотать столько
шерсти,что они немогли продолжать работу,если не выходили по нескольку
раз в день извергать всю проглоченную шерсть рвотой...И за какую ничтожную
плату!Ведь повсюду принято,чтобы женщина за ту же работу, которую делает
мужчина, получала меньше, чем он...
- Почему? - спросила Женни.
- Потому что предполагается,что унее есть отец или муж,которые ей
помогают...
- Часто это ведь так и есть, - сказала она.
- Вовсе нет. Если этим несчастным приходится работать, то не потому ли,
чтовнашемобществе мужчинанедостаточно зарабатывает,чтобыприлично
содержать тех,кто находится унего на иждивении?Япривел вам впример
иностранныхрабочих.Нопойдитекак-нибудьутромвИври,вПюто,в
Бийянкур...Около семи утра вы можете видеть целую вереницу женщин, которые
только что отнесли своих детей вясли,чтобы иметь возможность надрываться
надработой вцехах.Хозяева,организовавшие этиясли (за счет завода),
воображают -и,вероятно,вполне искренне,-чтоони благодетели своих
рабочих...Можете себепредставить,какуюжизньведетматьсемейства,
которая прежде чем отработать свои восемь часов физического труда,встала в
пятьутра,чтобысварить кофе,помыть иодеть ребятишек,хотьнемного
прибрать комнату и к семи часам явиться на фабрику?Ну, разве не чудовищно?
Ивсежеэтотак.Изасчетэтихзагубленныхжизнейпроцветает
капиталистическое общество.