-Впрочем,заметьте,чтопроявленияпатриотического
энтузиазмавовсехевропейскихстолицахгораздомногочисленнееи
внушительней,чемпротесты немногих смутьянов...Вчера вечером вБерлине
миллионнаяманифестация прошлапогороду,демонстрировала передрусским
посольством,пела"Стражу наРейне"{20} подокнами королевского дворца и
осыпала цветами статую Бисмарка...Я,конечно,не отрицаю,что имеются и
оппозиционные проявления, но их действие - чисто негативное.
- Негативное?-вскричал Штудлер.-Никогда еще идея войны небыла
столь непопулярной в массах!
- Чтовыподразумеваете под словом "негативное"?-спокойно спросил
Жак.
- Богтымой,-ответил Рюмель,делаявид,чтоищетподходящее
выражение,-яподразумеваю,чтоэтипартии,окоторых выговорите,
враждебныевсякимпомышлениям овойне,нидостаточно многочисленны,ни
достаточнодисциплинированны,нидостаточнообъединенывмеждународном
плане, чтобы представлять в Европе силу, с которой пришлось бы считаться...
- Двенадцать миллионов! - повторил Жак.
- Возможно,что их двенадцать миллионов,но ведь большинство - только
сочувствующие,люди просто "платящие членские взносы".Не обманывайтесь на
этот счет!Сколько имеется подлинных,активных борцов? Да к тому же многие
из этих борцов подвержены патриотическим настроениям...В некоторых странах
этиреволюционныепартии,можетбыть,испособныоказатькое-какое
противодействиевластисвоихправительств,нопротиводействиечисто
теоретическое и,во всяком случае,временное: ибо подобная оппозиция может
существовать лишь до тех пор,пока власти ее терпят. Если бы обстоятельства
ухудшились, каждому правительству пришлось бы только немножко туже завинтить
гайку либерализма,даже не прибегая к объявлению осадного положения,и оно
сразу жеизбавилось быот смутьянов...Нет...Нигде еще Интернационал не
представляетсобойсилы,способнойэффективнопротивостоятьдействиям
правительства.Инемогут же крайние элементы во время серьезного кризиса
образоватьпартию,способнуюоказатьрешительное сопротивление...-Он
улыбнулся: - Слишком поздно... На сей раз...
- Если только,-возразил Жак,- эти силы сопротивления, дремлющие в
спокойное время,не поднимутся ввиду надвигающейся опасности ине окажутся
внезапно неодолимыми!..Разве,по-вашему, могучее забастовочное движение в
России не парализует сейчас царское правительство?
- Вы ошибаетесь,- холодно сказал Рюмель. - Позвольте мне заявить вам,
чтовызапаздываете поменьшей мере насутки...Последние сообщения,к
счастью,совершеннонедвусмысленны:революционные волнениявПетербурге
подавлены. Жестоко, но о-кон-чатель-но.
..Последние сообщения,к
счастью,совершеннонедвусмысленны:революционные волнениявПетербурге
подавлены. Жестоко, но о-кон-чатель-но.
Он еще раз улыбнулся, словно извиняясь за то, что правда, бесспорно, на
его стороне.Затем,переведя взгляд на Антуана,выразительно посмотрел на
ручные часы:
- Друг мой... К сожалению, мне некогда...
- Я к вашим услугам,-сказал Антуан, поднимаясь. Он опасался реакции
Жака и рад был поскорее прервать этот спор.
Пока Рюмель сбезукоризненной любезностью прощался сприсутствующими,
Антуан вынул из кармана конверт и подошел к брату:
- Вот письмо к нотариусу.Спрячь его...Ну, как ты находишь Рюмеля? -
рассеянно добавил он.
Жак только улыбнулся и заметил:
- Докакойстепенинаружностьунегосоответствуетвнутреннему
содержанию!..
Антуан,казалось, думал о чем-то другом, чего не решался высказать. Он
быстро огляделся посторонам,удостоверился,что никто его не слышит,и,
понизив голос, произнес вдруг деланно безразличным тоном:
- Кстати... А как ты, случись война?.. Тебе ведь дали отсрочку, правда?
Но... если будет мобилизация?
Жак,прежде чем ответить,мгновение смотрел ему прямо в лицо. ("Женни
наверняка задаст мне тот же вопрос", - подумал он.)
- Я не допущу, чтобы меня мобилизовали, - решительно заявил он.
Антуан, чтобы не выдать себя, глядел в сторону Рюмеля и не показал даже
вида, что расслышал.
Братья разошлись в разные стороны, не добавив ни слова.
XLI
- Уколы ваши действуют замечательно,-заявил Рюмель,как только они
оказались вдвоем.- Я чувствую себя уже значительно лучше. Встаю без особых
усилий, аппетит улучшился...
- По вечерам не лихорадит? Головокружений нет?
- Нет.
- Можно будет увеличить дозу.
Комнатарядомсврачебнымкабинетом,вкоторуюонизашли,была
облицована белым фаянсом. Посредине стоят операционный стол. Рюмель разделся
и покорно растянулся на нем.
Антуан, повернувшись к нему спиной и стоя перед автоклавом, приготовлял
раствор.
- То, что вы сказали, утешительно, - задумчиво проговорил он.
Рюмель взглянул на него, недоумевая, - говорит ли он о его здоровье или
о политике.
- Но тогда, - продолжал Антуан, - почему же допускают, чтобы пресса так
тенденциозно подчеркивала двуличие Германии и ее провокационные замыслы?
- Не"допускают",адаже поощряют!Надо же подготовить общественное
мнение к любой случайности...
Он говорил очень серьезным тоном.Антуан резко повернулся. Лицо Рюмеля
утратило выражение хвастливой уверенности.Онпокачивал головой,вперив в
пространство неподвижный задумчивый взгляд.
- Подготовить общественное мнение?- переспросил Антуан. - Оно никогда
недопустит,чтобыиз-заинтересов Сербии мыбыливтянуты всерьезные
осложнения!
- Общественное мнение?-сказалРюмельсгримасой человека,всему
знающегоцену.