– Я думал, здесь, в четырехстах милях севернее чего бы то ни было, он не понадобится, но мама сказала: а вдруг я надумаю жениться.
– Долго ему ждать не придётся, – шепнула Полли Квиллеру. – Мало того что красив, так ещё и личность незаурядная.
– И должность у него подходящая, – вполголоса отозвался Квиллер.
Неожиданно музыка смолкла, свет замигал, призывая к тишине, и в зал торжественно вплыл волынщик, наигрывающий мелодию <Шотландских храбрецов>. Это был Эндрю Броуди, шеф местной полиции, в данный момент занятый любимым делом.
К микрофону подошёл мэр и поблагодарил Фонд Клингеншоенов за то, что тот возродил к жизни столь важный объект городского хозяйства. Затем Дж. Аллен Бартер поблагодарил Фрэн Броуди – за неоценимый творческий вклад. А Фрэн Броуди поблагодарила Фонд К. – за бесперебойное снабжение всеми необходимыми материалами. Наконец, Барри Морган возблагодарил судьбу, приведшую его в Пикакс в качестве управляющего отелем.
– А теперь милости просим! Приглашаем всех ознакомиться с убранством отеля, – обратился он к собравшимся. – Можете обойти его свеpxy донизу, а потом вернуться сюда или в кафе <У Ренни>.
Все дружно двинулись вверх по парадной лестнице.
Увидев портрет, Полли воскликнула:
– Квилл, она великолепна! Так безмятежна, так благородна! Я буду звать её леди Анна в честь героинишотландского восстания. Я должна поздравить Пола Скамбла.
Художник, похожий на сказочного гнома с расчёсанной на две стороны бородой, беседовал с потенциальными заказчиками. В начале года он писал портрет Полли и теперь, увидев её, широко раскрыл объятия и воскликнул:
– Крошка, ты напоминаешь мне ангела!
Полли в ответ улыбнулась, а Квиллер поддел художника:
– Зато ты напоминаешь дьявола.
– В этом тряпье, – Скамбл указал на смокинг, – я больше похож на пингвина.
– На пингвина ты не похож. У них ноги короче.
– Пол, ты гений! – прервала их пикировку Полли. – Ты изобразил саму душу леди Анны.
– Изображать души – моя специальность. Шеф полиции бродил по залу, недоверчиво разглядывая детали оформления.
– Очень уж чудно! – поделился он с Квиллером.
– Твоя дочь заслуживает медали за трудовой подвиг. Вспомни, каким мрачным был старый отель.
– Зато чистым, – проворчал Броуди.
– У тебя, наверное, забот по горло с охраной Делакампа? – поинтересовался Квиллер.
– Не-а. Зачем ему наша помощь? Он уже не раз здесь бывал, и никогда ничего не случалось. Все делается тихо, по-семейному. Ценности хранятся в сейфе отеля. Никаких проблем.
Кто-то схватил Квиллера за руку.
– Этот портрет прямо видение из прошлого! – сказал Арчи. – Она точно так и выглядела, когда мы были мальчишками. Помню, я приходил к вам, и она играла для меня <Полёт шмеля>, а я всегда слушал открыв рот и удивлялся тому, как быстро бегают по клавишам её пальцы.
– Да, техника у неё была приличная.
– А ты мог сыграть только <Юмореску>, и притом вдвое медленнее.
– Зато по бейсбольному полю я бегал быстрее, – вставил Квиллер. – Иногда я жалею, что не приложил больше стараний к тому, чтобы научиться играть. Так или иначе, в игре на фортепьяно я не был силен.
В этот момент их прервал фотокорреспондент. Он хотел снять Квиллера на фоне портрета.
– Только вместе с художником, – заявил Квиллер. – Я-то здесь сбоку припека – она меня родила, – а вот он сумел вернуть её к жизни.
В уголке фойе, оформленном под читальню, Фрэн Броуди выступала с небольшой лекцией о Густаве Стикли.
В уголке фойе, оформленном под читальню, Фрэн Броуди выступала с небольшой лекцией о Густаве Стикли. На стене висел портрет знаменитого краснодеревщика начала двадцатого века в галстуке-бабочке и пенсне на цепочке. На лице его блуждала загадочная улыбка.
– О чём говорит нам эта улыбка? – спрашивала Фрэн у слушателей, завороженных её мелодичным голосом и ошеломляющим платьем. – Он был писателем, философом и художником, а вышел из очень скромной фермерской семьи, жившей в Висконсине, старший из одиннадцати детей. Судьба лишила их родителей, когда Густаву было всего двенадцать лет, и он стал главой семьи. Мальчику пришлось бросить школу и устроиться на работу в каменоломню. Но одновременно он занимался самообразованием и много читал. Он возненавидел камень и страстно полюбил дерево. Его знаменитая мебель, изготовленная в период с тысяча девятьсот пятого по тысяча девятьсот пятнадцатый год, отличалась простыми, строгими линиями и подчеркивала фактуру дерева. У него было много подражателей… Вон там вы видите в рамках увеличенные копии эскизов сельского домика, взятые из журнала <Ремесленник>, который издавал Стикли.
Другим центром всеобщего внимания была новая конторка портье, облицованная радужными изразцами. За конторкой стояли четверо молодых людей в черных блейзерах с гербом Макинтошей. Одним из них был Ленни Инчпот, который находился здесь в тот день, когда в отеле прогремел взрыв и обрушилась люстра в фойе. На память об этом событии у Ленни остался шрам на лбу. Теперь он возглавлял команду портье, которые дежурили в четыре смены по шесть часов. Сам Ленни работал по вечерам. Все они были студентами колледжа.
Вайелла, энергичная девушка, остававшаяся за стойкой с полудня до шести вечера, сказала, что ей очень нравится работать в таком месте, где постоянно варишься в гуще людей.
Мариетта, чья смена начиналась в шесть утра, была настроена чрезвычайно серьёзно и стремилась как можно скорее освоить все азы профессии.
Боз, работавший по ночам, здоровяк с нежной улыбкой, сказал только одно слово: <Привет!>
– Боз будет метать ствол – кейбер – на горских играх, – сообщил Ленни. – Мы все пойдём болеть за него.
– Обязательно присоединюсь к вам, – пообещал Квиллер.
Тут его уволокла в сторону Полли.
– Хочу познакомить тебя с самым энергичным и самым разумным членом нашего библиотечного совета – Магдаленой Спренкл. На ней сегодня знаменитое витое колье Спренклов.
– Знать бы ещё, что это такое.
– Ожерелье из двух переплетённых нитей. Алмазы переплетены с жемчугами. В этом году она надеется продать колье Делакампу. Пока был жив её муж, он запрещал ей расставаться с фамильными драгоценностями.
Магдалена Спренкл, в умопомрачительном колье, демонстрировала величественную осанку, сердечные манеры и множество кошачьих шерстинок на чёрном бархате платья.
– Зовите меня просто Мэгги, – попросила она. – Я вас иначе как Квиллом называть не собираюсь.
– Говорят, у вас пять кошек?
– Да, и было бы ещё больше, если бы в квартире имелись окна на южной стороне. Я взяла их из кошачьего приюта. Все девочки.
– У вас предубеждение против самцов?
– Конечно! Кошечки ласковее и общительнее, но умеют постоять за себя.
Квиллер задумчиво кивнул. Он вспомнил Юм-Юм с её мягкими, вкрадчивыми манерами – эта чертовка издавала пронзительные негодующие вопли всякий раз, когда не получала желаемого, и немедленно!
– А как их зовут? – спросил он, зная, что владельцам кошек приятно, когда интересуются их питомцами.
– Все они носят имена женщин, оставивших след в истории: Сара, Шарлотта, Кэрри, Флора и Луиза Мэй.