То есть, я хотел сказать, на колене. Он был неплохим футбольным игроком, и вот сейчас старые травмы дали о себе знать.
Фрэнсис сдавленно хохотнул и показал на свое колено:
– Я вот тоже недавно получил производственную травму. Несколько месяцев проторчал дома. Надоело до чертиков. Думал, поеду, обменяемся впечатлениями.
У полицейского вдруг забубнила рация, вызывая его на место происшествия – где‑то неподалеку только что произошла небольшая авария. Он постучал по крыше машины:
– Только вы уж больше не гоните, ребята.
– Непременно, сэр. Спасибо, сэр. Да, сэр.
Когда тот уже удалялся, Фрэнсис прошипел с нескрываемым негодованием:
– Тебе не кажется, что ты немного перестарался?
– Кто бы говорил? Что за нужда была сообщать ему о своей ноге? Ты что, забыл золотое правило – чем меньше информации, тем лучше?
– Извини. Я пока еще смутно представляю, как надо себя вести в криминальном мире.
– А ты привыкай.
Марко снова вырулил на шоссе. Через несколько миль показалась станция обслуживания. Марко, не раздумывая, проехал мимо.
– Ты что, не собираешься останавливаться? – изумился Фрэнсис.
– И не подумаю.
– Но почему?
– Ты думаешь, я такой дурак, чтобы околачиваться на этой битком набитой станции? Найдем какую‑нибудь маленькую заброшенную бензоколонку, где не так много народу. Не забывай, у нас платья в багажнике. Ты хочешь, чтобы их кто‑нибудь заметил?
– Слушай, давай просто от них избавимся, да и дело с концом. Свернем на ближайшем указателе и выбросим их в мусорный контейнер.
– Ни за что… Этим платьям прямая дорога в Лас‑Вегас. Только представь, сто тысяч невест в этом городе ежегодно говорят «да». Как пить дать, Марти отыщет среди них четырех, которые будут рады выложить кругленькую сумму за эти платьишки «от кутюр». А они ничего себе. Надо признать, старина Альфред не лишен таланта.
– А в записке ты написал, что его платья – дерьмо собачье.
– Я знал, что это его заденет. – Марко самодовольно ухмыльнулся. – Я также предвидел, что, если оставить записку в холодильнике, им будет вдвойне неприятно.
Друзья продолжали свой путь. Фрэнсис отчаянно желал быть сейчас дома, с Джойс. Ему и в голову не приходило, что его подружка собирается всю ночь веселиться напропалую в итальянском ресторанчике, в компании развеселых подруг.
Когда Трейси снова появилась на пороге ванной, у нее были совершенно пустые глаза. Такой взгляд обычно бывает у главных героев в леденящих кровь ужастиках – в тот момент, когда они готовятся напасть на ничего не подозревающую жертву. Однако макияж нашей героини был безупречен – Риган заметила, что она тщательно припудрила носик и освежила розовую помаду.
Одна стена гостиной была зеркальная, другая – из голого кирпича. Не здесь ли еще совсем недавно царила атмосфера беззаботного веселья? – подумала Риган. Взволнованные невесты примеряли великолепные платья, в предвкушении самого счастливого дня в своей жизни. Но теперь, вот уже во второй раз за какие‑то двенадцать часов, оно стало сценой личной трагедии. Несчастная, убитая горем Трейси стояла как раз на том самом месте, где Бриан нашла свое окровавленное, в клочки изрезанное платье.
Риган была уверена, что память обеих сохранит все подробности их пребывания в салоне Альфреда и Чарис. То, что сейчас переживала Трейси, было, бесспорно, намного серьезней. В конце концов, что может быть ужасней, чем потеря жениха за неделю до собственной свадьбы? И что самое худшее – такая потеря может в одночасье превратить абсолютно здорового, хотя, может, и излишне нервного человека, в неуправляемого психопата.
Быть брошенной вот так, на глазах у всех!
Чарис, склонившись над кофейным столиком, разливала чай; будто на данный момент от этого зависела вся ее жизнь. Нора и Кит с наигранным оживлением болтали о том, как чудесно будет выпить еще по одной чашечке ароматного чая с лавандой. Альфред, ссутулившись, сидел на диване; он явно устал и чувствовал себя не в своей тарелке. Увидев Трейси, он сделал попытку подняться.
В сопровождении матери и сестры Трейси пересекла гостиную и, подойдя к Альфреду вплотную, проговорила срывающимся голосом:
– Вы погубили мою жизнь. Я собиралась забрать свое платье еще две недели назад. Оно не было готово. На прошлой неделе оно тоже не было готово…
Альфред ни разу не упомянул об этом, подумала Риган.
– Если бы оно было готово в срок, его бы не украли. А если бы его не украли, мой жених не бросил бы меня накануне свадьбы.
А если бы ты вышла замуж за того парня, то совершила бы большую ошибку, подумала Риган. Он, судя по всему, ни в грош не ставил слова: «И в горе и в радости».
В комнате повисла гнетущая тишина.
– Итак, Альфред, – продолжала Трейси. – Что вы можете сказать в свое оправдание?
– Н‑ничего.
Трейси крепко зажмурилась: словно это каким‑то образом помогло ей вобрать в себя смысл его слов. Затем она снова открыла глаза и продолжила:
– Джефри, мой бывший жених, любит, чтобы все было расписано по минутам. В точности, как я. Тот факт, что я не добилась, чтобы платье было готово в уговоренный срок, а теперь вообще осталась без платья, заставил его усомниться в моей пунктуальности. В моей надежности как спутника жизни. Если я выбрала такого безответственного человека для пошива подвенечного платья, с какой стати ему ожидать, что я в состоянии принимать правильные решения по… – Она всхлипнула.
– Альфред и Чарис стали жертвами ограбления, – вмешалась Риган. – Они всю ночь провели со связанными руками и ногами. Им еще повезло, что их не искалечили или не убили.
Трейси устремила на нее свой ничего не выражающий взгляд:
– Надеюсь, ваш жених по‑прежнему с вами, но платье‑то у вас тоже похитили. С какой стати вы их защищаете?
– Я частный детектив. И я собираюсь помочь им расследовать это преступление. Надеюсь, мне удастся выяснить, кто это сделал.
– Рада за вас. Если вам удастся откопать что‑нибудь нелицеприятное о человеке по имени Джефри Вудол, дайте мне знать. Если я не могу его убить, то, по крайней мере, я смешаю его с грязью.
– Но, дорогая, – вступила Эллен. – Прошу тебя, не надо горячиться.
– Мама! Он отменяет все за неделю до свадьбы! Как он только мог так со мной поступить?
– Он мне никогда не нравился, – с энтузиазмом поддержала ее Адель. – Слишком уж чопорный. Настоящий сухарь!
– Тебя кто спрашивал? – огрызнулась Трейси. – Тебе вообще лучше заткнуться!
Адель пожала плечами:
– Я только пыталась тебя утешить.
– Моя жизнь кончена! Я никогда уже не буду счастлива! И мне наплевать, что будет дальше! – Трейси энергично потерла пальцами виски. – О господи, похоже, у меня начинается очередной приступ мигрени.
– Поедем домой, милая, – предложила Эллен. – А сегодня вечером мы отлично поужинаем в клубе.
– В клубе? По‑твоему, я смогу появиться теперь в клубе? Там был назначен свадебный ужин!
– Ну, тогда закажем на дом что‑нибудь вкусненькое из китайского ресторана.
Чарис неистово помешивала ложечкой в своей крошечной чашечке с чаем.
– Трейси, такое случается чаще, чем вы думаете, и, как правило, к лучшему.