Татарскомудостаточнобылокороткоглянутьнаруки
клиента, чтобы понять, можноли его обсчитать и на сколько именно, можно ли
ему нахамить или нет, вероятна ливозможность получить фальшивую банкноту и
можнолисамомусунутьтакуюбанкнотувместесосдачей.Здесьне
существовалоникакойчеткойсистемы.Иногдавокошке появлялсякулак,
похожийнаволосатую дыню,нобыло ясно, что егообладателя можно смело
посылатьвовсешесть направлений. А иногдасердцеТатарскоготревожно
замирало при виде узкой женской ладони с наманикюренными ногтями.
Однажды у Татарского спросили пачку "Давидофф". Рука, положившая смятую
стотысячнуюкупюрунаприлавок,быламалоинтересной. Татарскийотметил
тонкую, еле заметную дрожь пальцев, посмотрел на аккуратно опиленные ногти и
понял,чтоклиентзлоупотребляетстимуляторами.Этовполнемогбыть,
например, бандитсреднейруки или бизнесмен - или, какчаще всего бывало,
нечто среднее.
- Какой "Давидофф"? Простой или облегченный? - спросил Татарский.
- Облегченный, - ответил клиент, наклонился и заглянул в окошко.
Татарский вздрогнул- перед ним стоял егооднокурсник по Литинституту
Сергей Морковин.Когда-то онбыл одной из самых ярких личностей на курсе и
сильно косил под Маяковского - носил желтый свитер и писал эпатирующие стихи
("Мойстих,членораздельный,кактопор..." или"О, ЛицаКрика! О, Мата
Хари!"). Он почти не изменился, только в волосах появился аккуратный пробор,
а в проборе - несколько седых волос.
- Вова? - спросил Морковин удивленно. - Что ты тут делаешь?
Татарский не нашелся, что ответить.
- Понятно, - сказал Морковин. - А ну-ка пойдем отсюда к черту.
После недолгих уговоров Татарскийзакрыл палатку наключ и,боязливо
косясь навагончик Гусейна, пошелвслед за Морковинымкегомашине. Они
поехали в дорогой китайский ресторан "Храм Луны", поужинали, сильновыпили,
иМорковин рассказал, чем онв последнее времязанимался.А занимался он
рекламой.
- Вова, - говорил он, хватая Татарскогоза руку и сверкаяглазами,-
сейчас особое время. Такого никогда раньше не было и никогда потом не будет.
Лихорадка, как на Клондайке. Через два года все уже будет схвачено. А сейчас
естьреальная возможность вписаться в этусистему, придя прямо с улицы. Ты
чего, вНью-Йоркеполжизникладут,чтобытолькосправильнымилюдьми
встретиться за обедом, а у нас...
Многогоиз того,что говорил Морковин,Татарский просто непонимал.
Единственное, что он четко уяснил из разговора, - это схему функционирования
бизнеса эпохи первоначального накопления и его взаимоотношения с рекламой.
-Вцелом, - говорил Морковин, - происходит это примерно так. Человек
береткредит. На этот кредитонснимает офис,покупаетджип"чероки" и
восемьящиков "Смирновской".
Когда "Смирновская" кончается, выясняется, что
джип разбит,офисзаблеван,а кредитнадо отдавать. Тогда берется второй
кредит- втриразабольшепервого.Изнегогаситсяпервыйкредит,
покупаетсяджип"грандчероки"ишестнадцать ящиков"Абсолюта".Когда
"Абсолют"...
- Я понял, - перебил Татарский. - А что в конце?
- Два варианта. Еслибанк, которому человек должен, бандитский, то его
в какой-то моментубивают. Поскольку других банков у нас нет,так обычно и
происходит.Есличеловек,наоборот,самбандит,топоследнийкредит
перекидывается на Государственный банк, ачеловек объявляет себя банкротом.
К нему вофисприходят судебные исполнители, описываютпустыебутылкии
заблеванный факс, а он через некоторое время начинает все сначала. Правда, у
Госбанка сейчас появились свои бандиты, так чтоситуация чуть сложнее, но в
целом картина не изменилась.
- Ага, -задумчиво сказалТатарский. - Но я не понял, какое отношение
все это имеет к рекламе.
- Вотздесьиначинаетсясамоеглавное.Когдапримернополовина
"Смирновской" или "Абсолюта" еще не выпита, джип еще ездит, а смерть кажется
далекойиабстрактной,вголове у человека,которыйвсеэтозаварил,
происходитсвоеобразнаяхимическаяреакция.Внемпросыпаетсячувство
безграничноговеличия,ионзаказывает себе рекламныйклип.Причемон
требует, чтобы этот клип был круче, чем у другихидиотов. По деньгам на это
уходит примернотретькаждого кредита. Психологически все понятно.Открыл
человек какое-нибудьмалое предприятие "Эверест", и так ему хочется увидеть
свой логотипчикпо первомуканалу, где-нибудьмежду "БМВ" и "Кока-колой",
что хоть в петлю. Так вот, в момент, когда в голове у клиента происходит эта
реакция, из кустов появляемся мы.
Татарскому было очень приятно услышать это "мы".
- Ситуация выглядит так, - продолжал Морковин. - Есть несколько студий,
которые делают ролики.Им позарез нужны толковые сценаристы, потомучто от
сценариста сейчасзависитвсе.Работа заключается вследующем -люди со
студии находятклиента, которыйхочетпоказать себя потелевизору. Ты на
него смотришь.Ончто-тоговорит.Ты еговыслушиваешь.Потом ты пишешь
сценарий. Он обычноразмером встраницу,потому что клипыкороткие.Это
может занять утебя две минуты, но ты приходишь к нему не раньшечем через
неделю, - он должен считать, что все это время ты бегалпо комнате, держась
руками за голову, и думал, думал, думал. Он читает то, что ты написал, и,в
зависимости от того, нравитсяему сценарий илинет, заказывает ролик твоим
людям или обращается к другим. Поэтомудля студии, с которойты работаешь,
тысамыйважныйперсонаж. Оттебязависитзаказ.И если тебеудается
загипнотизироватьклиента, тыберешьдесять процентовот общей стоимости
ролика.