Всадники были
пьяны, каретуотпустили,несообразив,чтовночномлесу
портному кроить и шить нечего... Вот и Ораниенбаум. Понятовский
постучал в окно купального павильона.
-- Вашу руку, граф! Боже, как я заждалась.
Екатеринавтянуладипломатавнутрьпавильона, где стояла
громадная ванна...
Когда Понятовский -- уже под утро --выпрыгнулизокнаи
пошагалк карете, из кустов выскочили трое верховых с палашами
и заставили его бежатькбеседке,вкоторойсиделвеликий
князь.
-- Попались, граф? -- спросил Петр. -- А ну, пошли...
Егоповелик морю, и Понятовский уже представлял себе, как
ему вяжут на шею камень. Но от берега свернули в Нижний сад,а
там -- в Монплезире -- Петр без обиняков спросил:
-- Вы решили принять ванну вместе с моей женой?
-- Как вы могли подумать! -- возмутился дипломат.
-- Сознавайтесь, что вы делали с моею гадюкой?..
Обэтомон мог бы догадаться и сам. Топнув ботфортом, Петр
удалилсявсоседниекомнатыМонплезира,оттудапослышался
писклявыйголосегофаворитки--графиниВоронцовой.
Вернувшись, великий князь сказал Понятовскому:
-- До выяснения дела я подержу вас под арестом...
К дверям приставили караул. Надморемужесветало.Вдруг
появилсяграфАлександрШувалов, инквизитор империи. ("Точно
для усиления ужаса, -- писал Понятовский, -- природанаградила
егонервнымиподергиваниями,безобразившимиего лицо, и без
тогонекрасивое.Приегопоявленииясразупонял,что
государынеЕлизаветевсеужеизвестно"). Положение Шувалова
былокрайнещепетильным:поимкойпольско-саксонскогопосла
затрагиваласьчестьЕкатерины.Чтобывыйтисухимиз воды,
Шувалов буркнулнечтотакое,чегопонятьбылоневозможно.
Понятовский склонился перед ним в поклоне:
--Длячестидворакроткой и мудрой Елизаветы (как и для
моей чести) желательно покончить с этим без излишней огласки...
Шувалов, скорчив гримасу, шагнул к дверям:
-- Эй, подать сюда карету посла варшавянского...
ВПетровденьПетергофобычнопраздновалпамятьего
основателя.Из Ораниенбаума со свитой приехали великий князь и
Екатерина, которая мимоходом нашептала Понятовскому:
-- Наша тайна уже пишется на всех заборах. Спасение водном
-- будьте крайне любезны с фавориткой моего проклятого...
В круге менуэта посол намекнул Воронцовой:
-- Одна вы можете сделать меня счастливым.
-- Шарман, шарман! К ночи жду вас в Монплезире...
Онасамавстретилаполякав дверях павильона, укрытая от
комаров серебристым плащом голштинского офицера.
-- Там курят трубки. Натабачатся, и начнем...
Разрушая нежноеочарованиеночи,изМонплезиравылетали
густыеклубызловонного кнапстера. Наконец Лизка сказала, что
можно войти. Петр встретил Понятовского с веселым видом:
-- Зачем ты поступил как шут, а не сказал мне сразу, что моя
жена твоя любовница? Поверь, я достаточно образован,чтобыне
обращатьвниманиянатакие пустяки.
.. Сознайся ты мне в этом
раньше, и мы давно были бы с тобой большими друзьями.
"Я, разумеется, согласился с ним во всем и стал превозносить
глубину его полководческих талантов. Этим я привел его втакое
расположениедуха, что через четверть часа он говорит: "А ведь
тут кого-то еще недостает!" СэтимисловамиПетрринулсяв
спальнюЕкатерины,стащилеескроватиипредъявил--
полуобнаженную, в одних чулках("дажебезтуфлей,--писал
Понятовский,--дажебезюбки"). Разыгрывая доброго малого,
Петр сказал:
-- Забирай се, граф! Мне такие злюки не нужны...
Общество расположилосьвозлекрохотногофонтана,бившего
посредикомнаты.Полураздетуюженщинупоместилимежду
любовником и мужем, а вино ей подливалалюбовницамужа."Вот
капкан"!--понялаЕкатерина, присматриваясь к угодническому
поведениюПонятовского,котороголюбила-да,любила!Ноиз
дипломатаон превратился в очень дурного рыцаря, а его игривые
шуточки были ей до отвращения противны. Зачем ему этакомедия?
Ипочемуон так охотно играет в ней подленькую роль? Здоровое
женское чутье подсказывало Екатерине, что вэтомнепристойном
спектаклееемешают с грязью. Муж -- глупец, с него морали не
взыщешь. НоПонятовский-тоуменидолженбыпониматьвсе
неприличие этой позорной сцены...
Петр встал из-за стола вместе с Воронцовой:
-- Ну, дети, больше мы вам мешать не станем.
-- А вы не мешайте нам, -- засмеялась фаворитка.
Наедине с Екатериной посол спросил ее весело:
-- Каков анекдот! Ты довольна мною?
Сильнейший удар пощечины ослепил дипломата. Но Екатерина тут
же повисла на шее Понятовского, пылко его целуя:
-- Люблю... я все равно тебя люблю...
Неправда:онаужемечталаодругоммужчине,сильном и
властном...
Вскоре при дворе стало известно, что ИванИвановичШувалов
пригласил в Петербург лучших учеников Московского университета:
императрица Елизавета хотела познакомиться со студентами.
6. ПРИДВОРНЫЙ ДЕБЮТ
ХорошийприятельзавелсяуПотемкина--московский
мастеровой-выжига Матвей Жуляков; он из кафтанов вельможныхда
измундировгенеральскихвыжигалмишурузолотую и канитель
серебряную -- с того дела верныйкусокхлебаимел,дажена
винопитиехватало.Григорийнеразпомогалему сжигать на
раскаленных докрасна противнях одежды умерших владык мира сего.
Щеткою сгребалонвведрожалкиеостаткибылоговеличия,
рассуждая при этом философически:
--Вот и все, Матяша! Открасовались люди, отмучались. И что
за жизнь такая? Начточеловекудадена?Неуспеешьмундир
сносить,какиподыхатьпора,амундирчик твой сожгут. Из
"выжига"этогоещетарелкуотольют...нате,мол,ешьте,
живущие!
--Нескули,-- отвечал оптимист-выжига.