Кролик замедляет бег, и на последних шагах ему приходиттревожнаямысль,
не напрасно ли он сюда приехал.
Однако Тотеро произносит именно то, что надо.
- Гарри, - говорит он, - изумительный Гарри Энгстром.
Он протягивает Гарри правую руку,алевойкрепковцепляетсяемув
предплечье. Кролик вспоминает, что у него всегда была твердая рука. Тотеро
стоит и, не отпуская Кролика, мрачно улыбается. Нос у него искривлен, один
глаз широко открыт, над вторым опустилось тяжелое веко. С годами лицоего
становится все более несимметричным. Лысеет он неравномерно - приглаженные
седые и светло-коричневые пряди полосами прикрывают череп.
- Мне нужен ваш совет, - говорит Кролик. - Тоесть,всущности,мне
нужно где-то выспаться.
Тотеро молчит. Сила его как раз и состоит в этих молчаливых паузах;он
усвоилэтакийпедагогическийприем-преждечемответить,подольше
помолчать, пока слова не станут более весомыми.
- А что у тебя дома? - спрашивает он наконец.
- Дома у меня вроде бы и нет.
- То есть как это нет?
- Там было скверно. Я сбежал. Правда.
Новая пауза. Кроликщурится-егослепитсолнечныйсвет,который
отскакивает от асфальта. У него ноет левое ухо. Зубы на левой стороне тоже
вот-вот разболятся.
- Не слишком-то разумный поступок, - замечает Тотеро.
- Там была жуткая неразбериха.
- В каком смысле - неразбериха?
- Сам не знаю. Моя жена алкоголичка.
- А ты пытался ей помочь?
- Ну да. Только как?
- Ты с ней пил?
- Нет, сэр, никогда. Яэтудряньнеперевариваю,простовкусане
терплю, - с готовностью отвечаетКролик:онгорд,чтонепренебрегал
заботой о своем теле и теперь имеет возможность доложитьобэтомсвоему
бывшему тренеру.
- А может, и стоило бы, - помолчав, замечает Тотеро. - Может, если б ты
делил с ней это удовольствие, она сумела бы держать себя в узде.
Кролик, ослепленный солнцем, оцепеневший отусталости,неулавливает
смысла сказанного.
- Ты ведь, кажется, женат на Дженис Спрингер? - спрашивает Тотеро.
- Да. Господи, как она глупа. Непроходимо глупа.
- Гарри, это очень жестокие слова. Нельзятакговорить.Ниокакой
живой душе.
Кролик кивает - Тотеро, как видно, твердо в этом убежден.Онначинает
слабеть под тяжестью его пауз. Они стали еще длиннее, словно и самТотеро
ощущает их вес. Кролику снова становится страшно - уж не рехнулсялиего
старый тренер? И он начинает все сначала:
- Я думал, может, соснуть часика два где-нибудьв"Солнечномсвете".
Иначе придется ехать домой. А я уже сыт по горло.
К его великому облегчению, Тотеро начинаетсуетиться,беретегопод
руку, ведет назад по переулку и говорит:
- Да, да, конечно, Гарри, у тебя ужасный вид, Гарри. Ужасный.
Железной рукойвцепившисьвКролика,онподталкиваетеговперед,
заставляя сжатые кости прямо-таки тереться друг о друга. В мертвойхватке
Тотеро есть что-то безумное.
В мертвойхватке
Тотеро есть что-то безумное. Голос его звучит теперь отчетливо, торопливо,
весело и, словно острый нож, врезается в ватное тело Кролика.
- Ты просил у меня две вещи, - говорит Тотеро. - Две вещи.Место,где
поспать, и совет. Ну вот, Гарри,ядамтебеместо,гдепоспать,при
условии, при условии, Гарри, что, когда ты проснешься, у нас с тобой будет
серьезный, долгий и серьезный разговор о кризисе в твоейсемейнойжизни.
Скажу тебе сразу, Гарри, я беспокоюсь не столько о тебе, я слишкомхорошо
тебя знаю и уверен, что ты не пропадешь, Гарри, но дело невтебе,ав
Дженис. У нее нет твоей координации движений. Ты обещаешь?
- Ладно, что именно?
- Обещай мне, Гарри, что мы с тобой подробно обсудим, как ей помочь.
- Ладно, да только я, наверно, не сумею. То есть яхочусказать,что
она не так уж мне нужна. Была нужна, а теперь нет.
Они подходят к цементным ступенькам и к обшитому досками входу.Тотеро
открывает дверь своимключом.Взданиипусто,молчаливыйбарокутан
полутьмой, маленькие круглыестолики,когдазаниминиктонесидит,
кажутся хилыми ишаткими.Электрическаярекламанастенезастойкой
выключена и мертва - пыльные трубки имишура.Тотерочрезмерногромким
голосом произносит:
- Я не верю. Неверю,чтомойлучшийученикпревратилсявтакое
чудовище.
Чудовище - это слово с грохотом топочет вследзанимипоступенькам
лестницы, когда они поднимаются на второй этаж.
- Я немножко посплю, а потом постараюсь подумать, - извиняющимсятоном
говорит Кролик.
- Молодец. Это как раз то, что нам надо.
Интересно, кому это нам?Всестоликипусты.Солнцерисуетзолотые
квадраты на коричневых шторах над низкой, черной от пыли батареей. Мужские
ноги выбили дорожки на узких голых досках пола.
Тотеро ведетегокдвери,вкоторуюонникогданевходил;они
поднимаются на чердак по крутой лестнице,похожейнаприбитуюкстене
стремянку, между ступеньками виднеются электрические провода иизодранные
обои. Наверху довольно светло.
- Вот моя обитель, - говорит Тотеро, возясьсклапанаминакарманах
своей куртки.
Крохотная комнатка выходит на восток. Щель в шторе отбрасываетдлинный
нож солнечного света на боковую стену над незастланнойармейскойкойкой.
Вторая штора поднята. Между окнами стоит комод, хитроумноесооружениеиз
шести связанных проволокой пивных ящиков - три в высоту и два в ширину.В
ящиках - верхние рубашки в целлофановыхмешкахизпрачечной,аккуратно
сложенные нижние рубашки и трусы, скатанные парами носки, носовыеплатки,
начищенные туфли и щетка с вставленной в неерасческой.Сдвухтолстых
гвоздей свисают надетыенаплечикикороткиеспортивныекурткиярких,
веселых тонов. Дальше одежды хозяйственные заботы Тотеро непростираются.
Весь пол в хлопьях пыли. Повсюду пачки газет и всевозможныхжурналов,от
"Нэшнл джиографик" до комиксовиавтобиографийбывшихуголовниковдля
юношества.