Ты
должна знать, бэби, какое воспитание получил твой будущий муж.
Этотучебник я повсюду возил с собой. Там была картинка,изображающая
ужасный мирдоисторических животных, крайне неприятныйглазусовременного
владыкиЗемли. Подводой, например,схищнымипоползновениямидвигался
стремительный морской ящер.В воздухеносилисьдругзадругом когтистые
клыкастыеперепончатыептеродактили.Наберегуподгигантскимхвощом
раскорячился безумныйплезиозавр.Поражалообилиебессмысленныхтварей,
одержимых однойидеей - сожратького-нибудь,ипобыстрее,пока тебяне
сожрали.
Однакосамыминтереснымперсонажемкартиныбыл,конечно,некий
незадачливыйдинозавр,лишенныйголовы.Всеунегобылонаместе-
колоссальное мускулистое и мясистое тело,длиннейший хвост, колоннообразная
шея, не хватало лишь маленькой детали - головки, вескоторой, как известно,
у динозавра равен одной семитысячной части веса всего тела. Кто-то несколько
месяцев назад откусил ему голову, он даже и заметить не успел, кто именно, и
теперь бедолага меланхолически шлепал по мелководью, обескураженный тем, что
нечем кушать, да ипищи, собственно говоря, не было видно,ибо рот и глаза
располагались у него все-таки на голове.
ОТАВТОРА.ВэтомместемыпрервемтелефоннуюбубнюГеннадия
Аполлинариевича для того, чтобы рассказать о любопытной связи явлений.
Когда-товпозапрошломмокромдесятилетииСамсикСаблер, лежаза
голландской печкой на продраннойраскладушке, вообразил вдруг себя поэтом и
записал на манжетах нечто в таком роде:
Проклинаю, икаю и вою!
Затаиться, свернуться и ждать,
Чтобы в папоротниках и хвоях
Липкой гадиной жизнь продолжать,
Чтобы в древних гигантских секвойях,
Уцелевших в пожарах земли,
Никогда не встречаться с тобою,
Не пускать в ручейки корабли.
С кем - с тобою?Какие корабли? Какие ручейки? - уныломорщился поэт.
Стих стоил бы по скромномуподсчету двести старыхрублей, будь внем хоть
гранздравогосмысла, неговоря уж озвонкойрифме, недюжиннойхватке,
самовитости, боевитости, этих неотъемлемых качествах советского стиха.
Позднее, уже в годы славы, скульптор Радий Хвастищев отказался в пользу
секретаря МОСХа от соискания "Государыни"
и получил за это под мастерскую бывший овощной магазин.
Оборудуя этопомещение разного рода"станками", скульптор обнаружил в
бочке довоенногоещерассола рядомснеразорвавшейсяосколочнойбомбой
нижнюючелюстьнебольшого,меньше человека, животного. Наверное,челюсть
динозавра, подумал он изадумчиво глянулнаглыбуголубоватогомрамора,
полученногоимнедавноизЮгославиив знакблагодарности застатуэтку
"Юность маршала Тито".
Наверное,челюсть
динозавра, подумал он изадумчиво глянулнаглыбуголубоватогомрамора,
полученногоимнедавноизЮгославиив знакблагодарности застатуэтку
"Юность маршала Тито".
Пантик Пантелей иАрик Куницер никогда другс другом невстречались,
что неудивительно, но однажды ухаживали за одной и той же дамой, которая как
раз отбывала в Соединенные Штаты Америки на дипломатическую работу. Провожая
ее в дорогу, Арик полднябродил среди портальныхкранов морского порта, не
смея подойтик белому теплоходу, где дама уже предвкушала себя американкой,
и смотрел на шеи кранов, на длиннейшие эти шеи,наих медленноедвижение.
Пантик тем временем, стараясь заглушить тоску по дипломатше и злое чувство к
ее мужу,отправился в Зоологический музей и стал изучать жизньна Земле от
ее истоков до нынешнего состояния.
Такимобразом обнаружиласьнесомненная,хотяиочень далекая связь
явлений: учебника дарвинизма, сопливогостиха, косточки в бочке с рассолом,
молодойдипломатши,портальных кранов, копеечного билетавЗоологический
музей.
- Дачто тебе дался этот дурацкий динозавр?-иногда спрашивала меня
Машка.
-Глупышка,прочти!- мгновенновоспламенялсяво мне дарвинист.-
Прочти вот это! "Теперь уже достоверно доказано, что обезглавленный ящер мог
житьв доисторической среде не менее одногогода идажесохранял функции
продолжения рода".
Ну? Каково?
- Да, - каждый раз с неохотой соглашалась моя женевскаядурочка. - Это
все-таки кое-что значит...
...Утроммимогоспиталярысью пробежалоразгромленное подразделение
вооруженных сил ООН, несчастные индусы впотрескавшихся голубых касках. Они
оставилинам своих раненых и сказали, что их всю ночь преследовали какие-то
ужасныелюди,несколько ужаснейшихперсон, укоторых будтобынебыло
другого дела, кроме насилия над воинством голубого флага.
Машка размешалавсодовойводецелую ампулутаблеток алка-зельцер,
привелав божеский виднашего главного хирурга Патрика Тандерджета, и весь
госпиталь взялся за работу.
Мы оперировалинесчастных искалеченныхкакими-то мерзавцами индусов в
нашей ультрасовременной операционной, сразуна трех столах,идаже думать
забыли об опасности. Индусыподдействием эфирно-кислородного наркоза пели
жалобнымиголосамисвоирелигиозныегимны.Машка,затянутаявхалат
операционнойсестры,подавалазажимыилигатуры:Патрикпилилногу
индийскому сержанту ипроклинал романтическую Шотландию, породившую столько
сортов виски.
Увлеченныесвоей человеколюбивой работой,мынесразузаметилиза
стеклянной стенойоперационногоблокамедленнопередвигающийсяпо двору
броневик сбезоткатной пушечкой на буксире. Это был бандитский броневик без
верха,ивнемсидело пятеро подонков,четверо белых иодиннегр.