Это был бандитский броневик без
верха,ивнемсидело пятеро подонков,четверо белых иодиннегр. Они
сидели, развалясь,всуперменскихпозахи с кривымиблатными улыбочками
смотрели на госпиталь и напигмеев, столпившихся вокруг помоста Метамунгву.
Богинясвоздетыми, пообычаю, ногамикурила, не обращаянапришельцев
никакого внимания, но племя было явно встревожено.
- К оружию! - вскричал наш рентгенолог японец Нома. - Это мерсенеры!
-Господа, прошу вас оставатьсянасвоих местах, - сказалпрофессор
Аббас. - Мы не можем бросить наших раненых.
Продолжайте оперировать, господа! Нас защищает Красный Крест!
-АтакжеЛев и Полумесяц, Змея над Чашей,СерпиМолот, Ватикан,
Мекка, Кремль... -Патрик Тандерджет безудержнорасхохотался,егопросто
распирало от похмельного зловещего юмора.
Мыпродолжалиоперировать, амежду тем трое перепрыгнуличерез борт
броневикаимедленнонаправилиськгоспиталю,двоевмаскировочных
комбинезонах, а одинатлет в джинсах и пуленепробиваемом жилете, надетом на
голое тело, нидать ни взятьголливудскийгерой. Нагрудиувсех троих
болталисьавтоматы"стенли", а чресла опоясывали массивные пояса,набитые
патронами и гранатами.
Онипереговаривались и смеялись,но так как из-за стекол операционной
звуков не было слышно,тоони приближалиськ намснемойартикуляцией,
полной недоброго смысла. Они неумолимо приближались, словно во сне.
Бываюттакиесны преследования,когда ктебекто-то приближается с
неясной, но ужасной целью, приближается, приближается, приближается... иты
всеждешь-чтожебудет?-аонвсеприближается,приближается,
приближается...
Однако это был не сон, и вскоре троица исчезла сэкрана - вошла в дом.
Теперь мы их не видели, но из коридора - всеближе и ближе - долетал шум их
шагов.
-Спиритус!-услышалимызвонкиймолодойголос,должнобыть
принадлежащий атлету в джинсах. - Фраера, я тут до хера выпивки накнокал!
На каком языке это было сказано, я не понял, но я это так услышал.
Скальпелии пинцеты замерли в нашихруках, все врачи переглянулись, а
японец Нома с улыбкой прошептал:
- Пусть пьют!
Тогда Машка выглянула в коридор и крикнула:
- Метиловый! Пить нельзя!
- Ого! Какой помидорчик! - загоготали они в три голоса и спустя секунду
встали на пороге операционной.
Мыпродолжали работатьиделали вид,что не видим пришельцев, ате
громко переговаривались, слюбопытством разглядывая непривычную обстановку.
Не знаю уж, на каком языке они говорили, но я-то их понимал преотлично.
- Смотри-ка, Ян, какая тут собралась пиздобратия!
- Сысы-вава! Сколько лепил, уссаться можно!
- Во, бля, стерилизация!
- Ну, ты ученый, Филипп! Смотри, тебя тут за ученость кастрируют!
- Ой, боюся! Ай! Ай!
- Мы с Яном эту клевую курочку заделаем, а тебе отхватят все хозяйство!
Всетрое тут ужасно расхохоталисьи долго не могли успокоиться,били
себя по ягодицам, вытирали слезы, даже икали.
Они как будтодаже забыли про
нас, каквдругхристианский братмилосердияАлоизий Штакель невыдержал
напряжения и оборвал их смех своим высоким голосом:
- Гутен таг, господа!
Вответ на приветствие блондин-атлет, которыйвблизи выглядел гораздо
хуже, чем издали,приподнял воображаемуююбочку и сделалкниксен.Другой
наемник, жилистый субъектлет сорокас лицом узким, как томогавк, отставил
правуюногуи пополоскал воображаемой шляпой,нидатьни взять мушкетер
Дюма.
Третий, однако, не сталломаться. Он насупился, засунул большие пальцы
за пояс и спросил по-французски:
- Кто тут главный?
Этоттретий,массивный, корявый, с пучками седыхволос, торчащихиз
складок кожи и из ушей, с седыми бровями, сдряблым зобом под круглым,как
колено,подбородком,выглядел бы почти стариком, если бынееговзгляд,
бездумный,как щуп миноискателя,но втоже время и неистовыйпо-рысьи,
горевший рысьим неукротимым огнем.
Этот третий кого-то мучительно вдруг мне напомнил, что-то очень далекое
закружилось вголове...снег,солнечныеквадраты,маленькиедорические
колонны,листфанеры,качающийсялистфанеры,вкусжареныхсемечек,
удивление - откуда они взялись тогда, этижареные семечки?.. тогда и там?..
- всеэтомолниеноснопронеслось вголове, и следующейнаочереди была
догадка- уж не из жизни ли Тольки фон Штейнбока?.. и дальше я бы узнал этого
мерзавца, если бы страх за Машку вдруг не выдул из головы все воспоминания.
Между тем старший мерсенер хмуро и деловито говорил нашему старшему:
- Вот чтоя вам, месье, скажу. Мы вашу богадельнюне тронем, ноэтих
жмуриков, - он показал на хирургические столы и каталки, стоящие вдоль стен,
- этих мы заберем ссобой.Намплатят заубитых и пленных дополнительное
вознаграждение,вотвчемфокус. Мывсю ночьработали,расколошматили
впятером целый полк голубых касок и своего упускать не намерены. Ясно?
- Нет, господа, раненыхмы вам не отдадим, - возразил профессор Аббас.
- Они нуждаются в лечении.
- Не отдадут, не отдадут, -горькозаплакал блондинатлет.-Плакали
наши денежки, ребята...
-Неплачь, Ян, мы ихпопросим,- взялсяегоутешать"томогавк",
поглаживая позаду,словнобабу.-Мы ихпопросим:дяденька,отдайте
жмуриков!
-Факкюорселф!- неожиданновзревелПатрик Тандерджет ивыставил
вперед,словнопистолет,свой длинныйкостистыйнос.- Линяйте отсюда,
подонки, здесь операционная, а не "кошкин дом"!
- Замолчите, Патрик! -оборвал его шеф.- Извините, господа,коллега
нервничает, но я васубедительнопрошу дать нам возможность закончить нашу
работу.
Старшой с ухмылкой посмотрел на своих товарищей:
- Видали,ребята, какая пиздобратия, интеллигенция с простым народом и
поговорить по-человечески не могут.