- Линяйте отсюда,
подонки, здесь операционная, а не "кошкин дом"!
- Замолчите, Патрик! -оборвал его шеф.- Извините, господа,коллега
нервничает, но я васубедительнопрошу дать нам возможность закончить нашу
работу.
Старшой с ухмылкой посмотрел на своих товарищей:
- Видали,ребята, какая пиздобратия, интеллигенция с простым народом и
поговорить по-человечески не могут...
Он сказал это обиженным,дажежалобным тоном и вдруг взревел, взвыл с
таким неистовством, с такой слепой яростью, что я снова почти его вспомнил:
- Кончай их всех, ребята!
Мгновенновсетроеразбежалисьпоразнымугламоперационной,
раскорячились и выставили вперед автоматы.
...а я почти его вспомнил, почти, почти... но больше уже не вспомню, но
большеуже невспомню...ещемгновение,еще мгновение... ияостанусь
неотомщенным,неотомщенным,неотомщенным...вот что я вспомнил, вот что я
вспомнил, вот что я вспомнил, но сейчас - конец!
-Стыдно,господа! - долетел откуда-тоголос Машки, и онаоткуда-то
вышлаипроследовалапооперационной своейвесьмавольнойпоходочкой,
которая такчудно гармонировала согромным рогатым монашеским чепцом на ее
голове.Этапоходочка всегдаменя бесила.Блядь! Так ходятбляди! Товар
предлагается желающим, все подчеркивается, все видно... Халат надет на голое
тело... ну, конечно - ведь жарко!
- Этоне по-солдатски!- Онаподошла к блондину.-Солдаты уважают
хирургов! - Она подошла к "томогавку". - Любой солдатможет попасть на стол
хирурга. - Она подошла очень близко к старшому и даже сулыбкой взяла двумя
пальцами дуло его автомата.
-Гы,- вдруг хмыкнулстаршой и как-тодажевесьпередернулсяот
сладкого предвкушения.
-Помидорчикправильноговорит.Помидорчикочень умный,- сказали
блондин и "томагавк", приближаясь к Машке.
- Ладно,- сказал старшой кривым ртом, -хер с вами, лепилы, штопайте
вашихжмуриков,амыпродолжимпереговорыспомидорчиком.Пошли,
мадемуазель. - Он чуть подтолкнул Машку стволом. - Пошли, пошли!
Ионапошла, атроенашихневероятныхгостейдвинулисьзаней,
кривляясь, словно персонажи какого-то кошмара.
Она пошла, не оборачиваясь, словно меня здесь и не было.
Спасительница,Юдифь,святая проститутка!Да почемужемнесейчас
послано такое испытание Божие? Что мне делать?
Вот ведь в руках у меня оружие - хирургический скальпель!
Я бросаюсь вперед, за мной Патрик, потом Нома и все наши. Мыможемих
одолеть! Конечно, мы кого-нибудь потеряем, но не меня же, право! Ведь такого
же не бывает, чтобы мы потеряли меня?
А еслиниктоменя неподдержит? Тогда меня прихлопнут, как муху. Все
мое геройство вылетит втрубу, и никакого толку - и Машкуони испоганят, и
меня прихлопнут.
Все
мое геройство вылетит втрубу, и никакого толку - и Машкуони испоганят, и
меня прихлопнут. Вернее, уже прихлопнули.
Да-да,меняужезапаковалив цинковый гроби отправили самолетом в
Москву.ПривстречетелавШереметьевскомаэропортусредидеятелей
международногоотделаКрасногоКрестаприсутствовалибезутешные
родственники: Самсон Аполлинариевич Саблер,Радий Аполлинариевич Хвастищев,
Аристарх Аполлинариевич Куницер,Пантелей Аполлинариевич Пантелей идругие
товарищи. Затем все упомянутые были преданы кремации, и память о них вначале
обозначилась над Москвой игривыми завитушками, а потом растворилась в небе.
Господи,пошлимнесейчассвященное безумие,испепеляющуюярость,
назовиэто, как хочешь, хотя бы обыкновенным мужеством, но пошли! Ведьэти
три триппера сейчасраздерут ноги моейлюбимой и поочереди пустятв ход
своих вонючих дружков, апотом ониеще позовут двух других из броневика, а
потом ктонибудь изних захочет повторить,а уэтой старшей гориллы небось
висит штука по колено...
Как долго ты соображаешь, как долго работает твое дивное воображение!
Она, конечно, волей-неволей от такой чудовищной атаки испытает сладость
и будет стонатьотсладости,как она стоналастобой, данет, сильнее,
гораздосильнее,можетбыть,она будетвизжать,кричатьот немыслимой
сладости,может быть, это ее "звездный час", может быть, она всегдаждала,
сама себе не сознаваясь, пятерых этих коблов, обвешанных оружием?
С какой готовностью она предложила им себя в обмен на наши жизни! А что
будут стоить наши жизни после этого обмена?
Что будет стоить моя жизнь, за которую я так постыдно боюсь?
Авдругона спасаланенас? Нестолько нас, не меня... сколько их,
раненых!РАНЕНЫЕ! Вотв чемсмысл всего,чтослучилось! Ведьмы должны
прежде всегоспасатьраненых!Это долг врача, священныйдолг,the Duty!
Машка-христианская сестра милосердия, и онаспасает раненых, а ты врачи
должен думатьо раненых,а не о своей жизни, не о своей чести, нео своей
бабе, только о раненых, об этих индусах, птицах Божьих, спасать их...
все перенести, все стерпеть, но спасти этих раненых!
Вотновыйдень,когдапроверяетсятвоясила,твоявера,твоя
личность...сейчасвсе они,твои тени, и Толька фон Штейнбок, иСаня,и
доктор Мартин, от ледяныхсопочекСорокВосьмого года смотрят сюда,и ты
подумай хорошенько, но времени для раздумий не было.
Черезкоридор, покоторомуувели Машку,донессядо насвдруглай
крупнокалиберногопулемета,потомраздалсяоглушительныйзвонстекол,
посыпаласьвсяпрозрачная стенаоперационной,и мысловно избавились от
глухоты.
Двор госпиталябылзаполнен оглушительнымвоем, клекотом исвистом,
сквозь шум этот даже пулемет продирался с трудом.