- Да, Шевцов.
...Черный мазутныйпоезд пронес свою дикуютяжесть в пяти сантиметрах
от моей съежившейся плоти...
-А вы, молодые люди, кажись, инераздевались? -хихикая,спросил
второйгардеробщик.-Therearenotyourcoats,господахорошие,-
простонародный его голос странно грассировал на трудных перекатах.
- А этот чуть ли не генерал, - прошептала Тамарка, - но не страшный...
- Мы сюда еще весной пришли, - спокойнопояснил гардеробщику Патрик. -
Мы еще весенние птички, папаша.
Хвастищев набрался смелости и посмотрел своемустарику прямов глаза.
Тот не отводил взгляда: здесь, в валютном притоне, он чувствовал себя вполне
уверенно.
Вухоемунадоплюнуть сейчас, подумалХвастищев.Оттянутьдвумя
пальцамиегожесткое ухо,этотнастоящийминиунитаз,и плюнуть прямо в
кустик седых волос, в глубокую шахту, где за скоплениями серы трепещет не по
годам чуткая мембрана.
- А вы, я вижу, здесь по совместительству? - начал Хвастищев.
- Нет, я там по совместительству, - любезно пояснил гардеробщик.
- Что ж, одной зарплаты вам не хватает?
- Нет, не хватает.
- Пенсия, значит, плюс две зарплаты? - глуповато ухмыльнулся Хвастищев.
Гардеробщик нахмурился.
- Вы бы лучше свои деньги считали, Радий Аполлинариевич.
- Можно мне посмотреть на ваш затылок? - спросил Хвастищев.
Тамарка испуганно вцепилась ему в рукав.
- Пойдем, пойдем, не заводись!
- Отчего же нельзя? - Гардеробщик четко повернулся через левое плечо. -
Пожалуйста, затылок перед вами.
Хвастищеввынул блокноти фломастер и сделалзарисовкуненавистного
затылка.
- Великолепный затылок, - подумал он вслух.
- Как хер с ушами, - сказал Патрик по-английски.
-Повторите,пожалуйста,несовсемпонял,-напружилсявторой
гардеробщик.
- Я хотел бы вас вылепить, - сказал Хвастищев. - Вымой современник, и
почему бымненесоздатьвашобраз, возвышенныйипрекрасный?Хотите
позировать мне в моей мастерской?
- С орденами или с планками? - хмуро осведомился он, Шевцов.
- Непременно со всеми орденами!-воскликнул Хвастищев. - Вы на каких
фронтах сражались?
- Я был бойцом невидимого фронта, Радий Аполлинариевич.
Второй гардеробщик деликатно покашлял:
- Кхе, кхе, а приглашение и на меня распространяется, милок?
Три иноземных переката на "р" и гнусный фальшивый "милок".
Ишь, маскируется как, собака-генералишко.
-Конечно-конечно, -кивнулХвастищев, -милости просим, создадим и
ваш, возвышенный и прекрасный.
Первый гардеробщиквсееще стоялк скульпторузатылком,и при этих
словах две поперечные складки кожи сошлись, образовав лежащий на боку икс.
-Итак, до встречи!- сказал Хвастищев, уже предвкушая встречу ивечер
милых воспоминаний. - А теперь разрешите отблагодарить васза подачу пальто
этой милой даме.
Ха-ха, хвастищевская десятка, встреченная двумя недоуменными взглядами,
затрепетала беспомощно в воздухе.
- У нас тут не шашлычная. Радий Аполлинариевич, - строго сказалпервый
гардеробщик.
- Енти деньги тут не ходють, милок, - любезно, но со стальным блеском в
глазах пояснил второй. - Only free convertible currency, голуба.
-Пат, пошарь всвоихшкерах,-сказалХвастищев другу, -может,
найдется какая-нибудь валюта для этих чудовищ.
-Я не могу пошарить, уменя ребенок на руках, - сказалПатрик. -Я
даже высморкаться из-за этого не могу. Шарьте сами.
Оба гардеробщика напружинились,какмолодые, сделали стойку, глядя на
Хвастищева.
- Шарьте! - махнул тот рукой, и онимгновенно ринулись к Патрику, один
к левому карману его штанов, другой к правому.
-Рупия!-бормотал один.-Годится! Тугрикмонгольский!Прозапас!
Сертификат бесполосный! Дело! Тревеллерс чек!
Разменяем!
- Песо испанский! -шептал другой.-Потянет! Долларчикзелененький
миленький голубчик! Марка, франк, франка, марк!
- Зачем вам валюта, полковник? - спросил Хвастищев.
-Дочке...-хрипелон, -дочкенафломастеры...она уменя...
талант...
- Врет! Всеврет! - завизжал напарник. - Усе брешет про дочку! Что ему
дочка! На "Жигули" копит!
-Ну-ка!-рявкнултутШевцовдалекимзнакомыммолодымрыком,
прилетевшимиз той холодной страны,гдене только свободно конвертируемая
валюта, нои обыкновенные денежные знаки не имели хождения. - Ну-ка, сучка!
- Он умело закрутил напарнику руку за спину, загналего в угол и взялся там
над ним мудрить. - А ты на что копишь? Ты на что копишь?
Хвастищев и Тандерджет некоторое время наблюдали за этой сценой. Шевцов
мощно покряхтывал, а напарник его визжал непрерывным поросячьим визгом,но,
как показалось пьяным гостям, не без некоторого удовольствия.
-Ничего,умеет, - одобрительно хмыкнул Патрик, -гдето я ужевидел
такую работу, вот такого орангутанга, но только не помню где.
- Ятоже непомню, - пробормотал Хвастищев. -Я знаюего отличнои
видел где-тоблизко-близко... Можетбыть,вкакойнибудь другой жизни? Ты
думаешь, я хитрю.Пат? Ты думаешь, я трушу?Смотри, яназовуегопервым
попавшимся именем, ведь я не помню, как его зовут... Пока, Олег Владленович!
- Пока! - буркнул Шевцов, не прекращая своей сокровенной работы.
- Гудлак! -на вершине болевого порогавосторженновоскликнулего
напарник.
ХвастищевиТандерджет вышли из гостиницы иувиделис крыльца,как
широким фронтом ползет поземка по ночной Манежной площади, услышали, как она
свистит, какгудят троллейбусные провода.