Елкаспрыгнуласмотоцикла.Борягрубовато,как надлежиткузену,
хлопнул ее по лопаткам:
--Что-тослишкомнежнообнимаетесь,мадемуазель! Гдеэто вытак
научились?
--Дурак! -- замахнуласьонанотной папкой, и у него мелькнуло вдруг
нечтонемотоциклетное: эх,если бы задержать,нухотьбы повторитьэто
мгновение!
Тоненькаядевчонкавтакомлегкомпорывистомдвижении,стаким
счастливым и чистым лицом. Он смотрел на нее, словносамуже не был юнцом,
словно сам уже точно знал,что это значит -- больше никогда не испытать вот
такого, как сейчас у Елки, очарования и ожидания жизни.
Ейбылошестнадцатьлет,она начиналадевятыйкласс.Пуританское
воспитание школы иобщее ханжество общества,атакже некоторый недостаток
внимания состороныблистательной мамочки и некоторый переизбыток внимания
состоронывеличественной бабулипривелик тому,что Елка только совсем
недавно поняла,что означают странные взглядымужчин вметро ина улице.
Сначала она думала, что, может,пуговица оторваласьнапальтоилиносок
съехал на пятку, краснела, заглядывала в отражающие поверхности, в чем дело,
почему такие пристальные взгляды, да ещенередко и в совокупности с кривыми
улыбочками,направленывееадрес.Однаждысмамойехали вметро, с
поэтессойНинойГрадовой.Вдруг какой-то уставился.Такой толсторожий, в
большомкожаном пальто с меховымворотником ив белыхфетровых с кожаной
оторочкой бурках. Мама, хоть икнижечку, по обыкновению, читала -- кажется,
дневники Адели Омар-Грей, -- заметиламордатого,резким движением откинула
волосы назад и посмотрела ему прямо, как она умеет, с вызовом, в лицо. Далее
произошло нечто для обеих,материидочки, захватывающее инезабываемое.
Прошломгновение,втечениекоторогомать поняла,что этоненанее
направлено,похотливое внимание мужчины,анаеедочку.Вспыхнув,она
повернулась к Елке, и тут вдруг до вчерашнего ребенка дошел весь смысл этого
промелька. Произошло какое-то неизвестное доселе, пакостно всколыхнувшее и в
то же время музыкальнои радостно опьяняющее озарение. Матьже, схватившая
ееза руку и повлекшаяк выходу из вагона,благо и ихостановка подошла,
испытала мгновенную иострейшую грусть, если то, что мгновенно жалит, может
называтьсягрустью. Конечно, они не сказали друг другу ни слова и никогда в
течениевсехпоследующих дней неговорилиоб этомэмоциональномвихре,
налетевшем на них из-за мерзкого мордатого дядьки в поезде метро на перегоне
от "Охотногоряда" до"Библиотеки имени Ленина", однако,из всех скопом
валившихи пропадающихмиговжизниэтотярко выделилсяине забывался
никогда.
Корочеговоря.илочкаповзрослелаитеперьпослешколыперед
музыкальным уроком не упускала возможности забежать домой, в Гнездниковский,
чтобы сменить опостылевшую коричневую,с черным фартучком школьную форму на
мамину жакетку с плечами,какнезабывалаиподкраситьресницы,чтобы
оттенить исключительное, градовско-китайгородское лучеглазие.
Корочеговоря.илочкаповзрослелаитеперьпослешколыперед
музыкальным уроком не упускала возможности забежать домой, в Гнездниковский,
чтобы сменить опостылевшую коричневую,с черным фартучком школьную форму на
мамину жакетку с плечами,какнезабывалаиподкраситьресницы,чтобы
оттенить исключительное, градовско-китайгородское лучеглазие.
Уже половинаеежизни,то есть восемьлет, прошлабезотца.Папа
вспоминалсякакдруг-великан,скоторымвечнокуролесили,возилисьи
хохотали.Вспыхивалиипропадалияркиекартинкираннегодетства:
папа-лыжник,папа-пловец, папа-верблюд, то есть это когда едешь унегона
плечахотозеракжелезнодорожнойстанции,папа-мудрецобъясняет
"Дон-Кихота",папа-обжорасъедаетцеликомсковородумакаронссыром,
папа-вечный-мамин-кавалер подает поэтессе Градовойшиншилловуюшубу в виде
обыкновенногодрап-пальто,одергивает фрак в виде спинжака -- отправляются
нановогоднийбалв Дом литераторов... "КакСам, какСам! --помнится,
кричал папа. -- Ну, разве вы не видите, что я, как Сам, во фраке?"
Мама и Еленка, вслед заней, от смеха умирали. Только много лет спустя
илкаузнала, чтоподсловом"Сам"имелся ввиду Сталин.Оттого мама и
"умирала", что вообразить Сталина во фраке было невыносимо. Конечно, было бы
еще смешнее,если бы папа тогдапросто говорил: "Я сегодня, как Сталин, во
фраке", однакоонвполнеразумнонепроизносилэтого,боясь,чтона
следующийдень вдетсадудочка будет показывать сверстникам"Сталинаво
фраке". И не ошибался, конечно: Елка помнила, что она и в самом деле потом в
детсаду прыгала и кричала, как оглашенная: "Сам во фраке! Сам во фраке!"
Слова"погибна фронте",которыеонаписалавграфе"отец"при
заполнениишкольной анкеты,никогданедоходилидо нее вихподлинном
смысле,тоесть она никогдане представляла себе, чтотело ее отцабыло
истерзанопулямииистлеловсырой земле."Погибнафронте"сначала
означало,чтоон просто исчез,чтоон, конечно, где-то есть, но никак не
может донее,своейединственнойдочки, добраться.Она видела, как мама
тайкомплачет в подушку,и сама,подражая ей, плакала вподушку, будучи,
однако,в полной уверенности, что этислезывконце концов помогутпапе
найти дорогу обратно.С возрастом она поняла, чтоон уже не доберется, что
его нет, и все-таки мысль об истреблении его плоти никогда ее не посещала.
Вдругпоявилсястаршийбрат.Тоестьне полныйстаршийбрат,а
двоюродный, но зато какой великолепный, Борька IV! Они мгновенно сдружились,
частенько даже ходили вместе в кино и на каток.