-- Зубы целы?-- спросил он.
-- Зубы-то ничего,-- сказал Дудник, встряхивая головой и зевая.-- Я вот
боюсь -- стол придется в ремонт отдавать. Кого ты спрашивал?
-- Трофимович здесь был?
-- А-а, Трофимович. Трофимович был,-- сказал Дудник,
закрывая глаза и снова подставляя руку под подбородок
-- Погоди ты спать.-- Старшина потряс его за плечо.-- Куда он пошел?
Не открывая глаз, Дудник махнул свободной рукой в сторону дверей:
-- Туда.
Поняв,что толкуотДудникане добиться,старшинавышелнаружу и
остановилсяв раздумье. Куда идти? Он перебралв уме все места, где мог бы
бытьТрофимович,уно тот мог быть где угодно, и придумать сейчасчто-нибудь
более или менее вероятное старшине было не так-то просто. Он вынул карманные
часыипосмотрелна них.С моментаполучения имприказания шлашестая
минута. Старшинавздохнул. Он знал, что подполковник Пахомов словна ветер
никогдане бросает.ИПесков вдруг толькосейчаспонял, что происходит,
вероятно, что-тосверхважное, разЧонкина отправляюткуда-то на самолете.
Может быть, сам Чонкин вдругсталоченьважным? Его, старшину Пескова, ни
разуне возили на самолете.Мысль оважности происходящего заставилаего
мозгработатьпродуктивней,старшинаещераз прикинул, гдеименномог
прятатьсяТрофимович,и,ужене колеблясь,бросилсяквоенторговскому
магазину.
Песковнеошибся.Трофимовичстоялвпустоммагазинерядомс
продавщицейТосей и рассказывалей содержание фильма"Сердца четырех". На
полу у его ног лежал вещмешок с сухим пайком для Чонкина.
Через минуту после этого подполковник Пахомов, взглянув в окно,увидел
такую картину:по тропинке всторонуказармы, с вещмешком на плече, мелко
подпрыгивал Трофимович;сзади,подталкиваяегокулакомвспину,бежал
старшина Песков.
К вечерутого жедня, сидя вотдельной камере батальонной гаупвахты,
старшина Песков продолжал письмо своей
невесте из города Котласа.
" А вообще, Люба,-- писал он,-- жизнь армейская, конечно, не сахар. Это
жеесть такие люди,которые пользуютсясвоим положением не для укрепления
воинской дисциплины, а совсем обратное, с целью, чтобы издеваться над своими
подчиненными. И, конечно, в гражданской жизни такого положения не
бывает, потому что там каждый человек отработалсвоивосемь часовна
производстве, считаетсебясвободным,и,есликакой инженерили мастер
прикажет ему что-нибудь, так
он может послать его куда подальше и правильно сделает".
6
Вот уж правда, жизнь человека полна неожиданностей. Если бы в этот день
все теклопонамеченномуплану,то Чонкинпосле политзанятий должен был
привезти на кухню дрова, потом обед, потом -- сон, после сна -- баня. В бане
обещали выдатьновое обмундирование.
В бане
обещали выдатьновое обмундирование.(Чонкин уже рассчитывал отложитьэто
обмундированиеоидвепарыновыхпортянокнаслучайпредстоящей
демобилизации). Послебаниопятьна конюшню, наскладза продуктами для
ужина,потомвечеромнаоткрытойплощадкеконцертхудожественной
самодеятельности.
Ивдуг -- трах-бах --вызваливказарму, выдаливинтовку,скатку,
вещмешок, усадили в самолет,ичерез каких-нибудь полтора часа Чонкинбыл
уже черт-те где,пв какой-то деревне, о которой он до этого никогда не слыхал
и не подозревал, что она существует на свете.
Его еще мутило от только что перенесенного первый раз в жизни полета, а
летчики(тот,которыйегосюдапривез,и другой,которыйбылздесь)
зачехлили поломанный самолет,привязалиегокземле, сели в исправныйи
улетели, как будтоих здесьи небыло, а Чонкин осталсялицом клицус
самолетомитолпой,окружавшейего. Нои толпапостепенно рассосалась,
предоставив Чонкина самому себе.
Оставшись один, он обошел вокругсамолета,подергалэлероныируль
поворота, ударил ногойпоколесу. И сплюнул.Зачем егоохранять, от кого
охранять и сколько времени неизвестно. Подполковник Пахомов сказал -- может,
неделю, а может,ибольше.Занеделюможно с тоскиподохнуть.Раньше,
бывало,хоть с лошадью поговоришь, и то дело. Он вообще любил разговаривать
с лошадью больше даже, чем с людьми, потому что человеку скажешь что-нибудь,
дането, еще и неприятностей наберешь на своюшею, алошадь, ей чего не
скажи, все принимает. Чонкин с нейбеседовал,советовался, рассказывал про
своюжизнь, про старшину, жаловался на Самушкина ина повара Шурку, лошадь
понимала чего или не понимала, а махала хвостом, кивала головой реагировала.
А с этим драндулетом развепоговоришь? Он же неодушевленный. Чонкин еще раз
сплюнул и прошел от носа к хвосту и от хвоста опять к носу. Огляделся.
Здешняя природа не нравилась ему совершенно. В трех
сотнях шагов от него сквозь кусты ивняка блестела речка
со странным названием Тепа. Чонкин не знал, что она так
называется, но все равно было противно. Чахлый лесок,
который тянулся ниже по течению Тепы, Чонкину не нравился
еще больше, а ужобо всем остальномпространстве иговоритьнечего.
Земля была голая,бугристаяискамнями, деревня бедная.Два дома обиты
тесом,остальные--из потемневшихбревен, наполовину вросшие в землю,
крытые какой дранью, какой соломой.
Пусто вдеревне.Сколькони смотри,неувидишь человекаживого. И
ничегоудивительноговэтомнет всенаработе. А ктоне на работе, те
прячутся от жарищи по избам. Только пегий теленок, видно, отбилсяот стада,
лежит посреди дороги, высунув язык от жары.
Какой-точеловекпроехал навелосипедепоберегуречкиграблями,
привязанными за спиной.