Рядом сним,
глядянанегонасмешливымиголубымиглазами, сиделегозаклятыйвраг
Самушкин. Этот Самушкинникогда не упускал случая,чтобы устроитьЧонкину
какую-нибудь пакость: в столовой смешивал сахар с солью,в казарме ночью (в
техредкихслучаях,когдаЧонкину все же приходилось там спать) связывал
вместе брюки и гимнастерку, и Чонкин из-за этого опаздывал на построение.
А однажды Самушкин устроил Чонкину "велосипед" --вложил спящему между
ног клочкибумаги и поджег. Заэто он получил дванарядавнеочереди, а
Чонкин трое суток хромал.
УвидевСамушкина,Чонкинпонял, чтолучшебыон сел в муравейник,
потому что по игривому настроению Самушкина
сразу понял, что добра от него ждать нечего.
Проходили тему "Моральный облик бойца Красной Армии". Старшийполитрук
Ярцевдостал из лежавшего на коленяхбольшогожелтогопортфеля конспект,
полистал его, вкратце напомнил бойцам то, что проходили на прошлых занятиях,
и спросил:
-- Кто желаетвыступить? Чонкин?--удивился он,заметив,что Чонкин
дернул рукой.
Чонкин встал, оправил подремнем гимнастерку и, переминаясь с ногина
ногу,уставилсяЯрцевупрямовглаза. Таконисмотрели другна друга
довольно долго.
-- Ну что же вы не отвечаете?-- не выдержал Ярцев.
--Неготов,товарищ старшийполитрук,--нерешительнопробормотал
Чонкин, опуская глаза.
-- Зачем же вы тогда поднимали руку?
--Яне поднимал,товарищ старшийполитрук,яжукадоставал. Мне
Самушкин бросил за шею жука.
--Жука?--зловещим голосомпереспросилЯрцев.--Вычто,товарищ
Чонкин, пришли сюда заниматься или жуков ловить?
Чонкин молчал. Старший политрук встал и в волнении
заходил по лужайке.
-- Мы свами,-- начал он,медленноподбираяслова,-- изучаемочень
важную тему: "Моральный обликбойца Красной Армии".Вы, товарищ Чонкин, по
политподготовкеотстаетеотбольшинствадругихбойцов,которыена
политзанятияхвнимательнослушаютруководителя.Аведьнезагорами
инспекторская проверка. С чемвык ней придете? Поэтому,междупрочим, и
дисциплина у вас хромает. Прошлый раз,
когда я был дежурным по части, вы не вышли на физзарядку.
Вотвамконкретныйпримертого, как слабая политическаяподготовка
ведет к прямому нарушению воинской дисциплины.
Садитесь, товарищ Чонкин. Кто желает выступить?
Поднял руку командир отделения Балашов.
-- Вот,-- сказалЯрцев,--почему-тотоварищБалашоввсегдапервым
поднимает руку. Иеговсегдаприятнослушать.Вы конспектприготовили,
товарищ Балашов?
-- Приготовил,-- скромно, но с достоинством сказал Бала шов.
--Язнаю,чтоприготовили,--сказал Ярцев,глядя наБалашовас
нескрываемой любовью. Отвечайте.
Старший политрук сновасел на пеньи, чтобы показатьзаранее,какое
истинное наслаждение доставит ему четкий и правильный ответ Балашова, закрыл
глаза.
Балашовразвернулобщую тетрадь в картонном переплете и началчитать
громко, с выражением, не вставляя ни единого своего слова.
Пока он читал, бойцы занимались, кто чем. Один,
спрятавшись за спиной другого, увлекся "Мадам Бовари",
другие -- играли в "морской бой", Чонкин предавался своим
мыслям. Мысли у него были разные. Внимательно наблюдая
жизнь, постигая ее законы, он понял, что летом обычно
бывает тепло, а зимой -- холодно. "А вот если бы было
наоборот, думал он,-- летом холодно, а зимою тепло, то
тогда бы лето называлось зима, а зима называлась бы лето".
Потом ему пришла в голову другая мысль, ещеболее важная и интересная,
ноон тутже забыл, какая именно,и никак немогвспомнить. Имысль об
утерянной мыслибыла мучительна.В это время еготолкнуливбок. Чонкин
оглянулсяи увидел Самушкина, про которого совсемзабыл.Самушкин поманил
его пальцем, показывая, чтобы Чонкиннаклонился,он,Самушкин, ему что-то
скажет.Чонкинзаколебался.Крикнутьвухо, пожалуй, побоится,старший
политрук здесь, а плюнутьможет.
-- Чего тебе?-- шепотом спросил Чонкин.
-- Да ты не бойся,-- прошептал Самушкин исам наклонился к чонкинскому
уху.-- Ты знаешь, что у Сталина было две жены?
-- Да ну тебя,-- отмахнулся Чонкин.
-- Верно тебе говорю. Две жены.
-- Хватит болтать,-- сказал Чонкин.
-- Не веришь -- спроси у старшего политрука.
-- Да зачем мне это нужно?-- упрямился Чонкин.
-- Спроси, будьдругом. Я спросил бы, но мне неудобно, я в прошлый раз
задавал много вопросов.
По лицу Самушкина было видно, что емуочень важно, чтобы Чонкин оказал
ему эту пустяковую, в сущности, услугу. Чонкин,будучи человеком добрым, не
умеющим никому и ни в
чем отказывать, сдался.
Балашоввсеещечиталсвойконспект.Старшийполитрук его слушал
рассеянно, зная, что Балашов боец аккуратный, наверняка переписал в конспект
все слово в слово из учебника и никаких неожиданностей в его ответебыть не
может. Но времени оставалось мало, надо было спросить других, и
Ярцев прервал Балашова.
-- Спасибо,товарищ Балашов,--сказалон.-- У меня к вам еще вопрос:
почему наша армия считается народной?
-- Потому, что она служит народу,-- ответил Балашов, не задумываясь.
-- Правильно. А кому служат армии капиталистических
стран?
-- Кучке капиталистов.
-- Правильно.-- Ярцев был очень доволен.