-Этотакаякислота.
Дезоксирибонуклеиновая.
Он, жалко улыбаясь, поправил пенсне.
- Кислота, - повторил он перехваченным голосом. - А зачем она такая?
- Иначе ее никак не назовешь, - сочувственно сказал я.-Развечто
сокращенно
- ДНК. Да, вы это пропустите, Федя, читайте дальше.
- Да-да, - сказал он. - Я лучше пропущу.
Он снова принялся читать, а я смотрелнанегоидумал,какойже
чудовищной мощью должнаобладатьБольшаяКруглаяПечать,еслиодного
прикосновения ее к бумаге оказалосьдостаточнодлятого,чтобынавеки
закабалитьэтогосвободолюбивогоснежногочеловека,этогодоброгои
деликатного владыку неприступных вершин, ипревратитьеговвульгарный
экспонат, в наглядное пособие для популярных лекций по основам дарвинизма.
Потом я услышал осторожное кваканье и обернулся. Кузька был, конечно,тут
как тут. Он сидел на крыше заводского управления и робко поглядывал в нашу
сторону. Я помахал ему и поманил егопальцем.Он,каквсегда,страшно
смутился и попятился. Я призывно похлопал ладоньюпотравевозлесебя.
Кузька смутился окончательно и спрятался за вытяжную трубу.
Витька вдруг рявкнул.
- Хватать и тикать. Плевал я на них на всех. Подумаешь,Печать...В
первый раз, что ли...
- Главное в нашем положении, - сказал Роман, не открывая глаз, -это
спокойствие. Выдержка и ледяное хладнокровие. Надо искать пути.
- Главное в нашем положении-вовремярванутькогти,-возразил
Корнеев. - Унося что-нибудь в клюве при этом, - добавил он.
- Нет-нет, - встрепенулся Эдик. - Нет! Главное в нашем положении - не
совершать поступков, которых мы потом будем стыдиться.
Я посмотрел на часы.
- Главное в нашем положении - не опоздать кначалузаседания.Лавр
Федотович очень не одобряет опозданий.
Мы встали. Федя извежливоститожевстал.Когдамывыходилииз
скверика, я обернулся. Федя уже снова читал. А Кузька сидел рядом с ними
пробовал на зуб шапочку с бубенцами, которуючастооставлялпослесебя
Панург.
2
Ровно в пятьчасовмыперешагнулипорогкомнатызаседаний.Как
всегда, кроме коменданта Колонии, никого еще не было. Комендантсиделза
своим столиком, держал перед собойраскрытоеделоиажподмигивалот
нетерпеливого возбуждения. Глаза у него были как у античной статуи, а губы
непрерывно двигались, словно он повторял в уме горячую защитительную речь.
Нас он не заметил, и мы тихонько расселисьнастульяхвдольстеныпод
табличкой "Представители". Роман сразу же принялся орудовать пилочкойдля
ногтей. Витька засунул руки в карманы и выставил ноги на середину комнаты.
Эдик,усевшисьвизящнойпозе,осторожноозирался.Онскользнул
равнодушным взглядом по демонстрационному столупрямопередвходом,по
маленькомустоликустабличкой"Научныйконсультант",снекоторым
беспокойством задержал взгляд на огромном, под зеленой суконнойскатертью
столе для Тройки и, все болеебеспокоясь,принялсяизучатьувлеченного
коменданта,полускрытогогоройканцелярскихпапок.
Онскользнул
равнодушным взглядом по демонстрационному столупрямопередвходом,по
маленькомустоликустабличкой"Научныйконсультант",снекоторым
беспокойством задержал взгляд на огромном, под зеленой суконнойскатертью
столе для Тройки и, все болеебеспокоясь,принялсяизучатьувлеченного
коменданта,полускрытогогоройканцелярскихпапок.Видчудовищного
коричневого сейфа, мрачно возвышавшегося в углу позади коменданта,поверг
его в первую панику,акогдаонподнялглазаиобнаружилнастене
необъятный кумачовый лозунг "Народу не нужны нездоровыесенсации.Народу
нужны здоровые сенсации", лицо его так переменилось,чтояпонял:Эдик
готов.
Именно в этот момент, вероятно, комендант вдруг ощутил, что в комнате
присутствует нечто, не прошедшее должной проверки ионойподлежащее.Он
встрепенулся, повел большим носом и обнаружил Эдика.
- Посторонний! - произнес он со странным выражением.
Эдик встал и поклонился. Комендант, не спускаяснегонапряженного
взора,вылезиз-застола,сделалнесколькокрадущихсяшагови,
остановившисьпередЭдиком,протянулруку.Эдикпожалэтурукуи
представился: "Амперян". Затем он отступил и поклонился снова. Потрясенный
комендант несколько мгновений стоял в прежней позе, а затем поднесладонь
к лицу и недоверчиво осмотрел ее. Затем он сбеспокойством,какбыища
оброненное, оглядел пол у своих ног.
- Здорово, Зубо, - сказал грубый Корнеев. - Эдик, это Зубо.Дайему
документы, а то его сейчас кондрат хватит.
Витькабылнедалекотистины.Комендант,болезненноулыбаясь,
продолжаллихорадочноозираться.Эдикторопливосунулемусвое
удостоверение. Комендант ожил. Действия его стали осмысленными. Онпожрал
глазами сначала фотографию на документе, а на закускуглазамижепожрал
самого Эдика.Явноесходствофотографиисоригиналомпривелоегов
восторг.
- Очень рад! - воскликнулон.-Зубомояфамилия.Комендантя.
Представитель,таксказать,городскойадминистрации.Устраивайтесь,
товарищ Амперян, располагайтесь, нам с вами еще работать и работать...
Он вдруг замолчал ирысьюкинулсянасвоеместо.Ивовремя.В
приемной послышались шаги, голоса, кашель,дверьраспахнулась,движимая
властной рукой, и в комнатепоявиласьТройкавполномсоставе-все
четверо - плюс научный консультантпрофессорВыбегалло.ЛаврФедотович
Вунюков, ни на кого ни глядя, проследовал на председательское место,сел,
водрузил перед собой огромный портфель, с лязгом распахнул его ипринялся
выкладыватьназеленоесукнопредметы,необходимыедляуспешного
председательствования:номенклатурныйбюваркрокодиловойкожи,набор
шариковыхавторучеквсафьяновомчехле,коробку"ГерцеговиныФлор",
зажигалку в виде триумфальной арки и призматический театральный бинокль.