– Но откуда у него столько денег?
– Это папин пёс, – сказала Ненси. – Пожалуйста, садитесь вот сюда. – Она смахнула пыль с двух кресел и торопливо подобрала какие-то мусоринки с пола.
– Вы не будете возражать, если я запишу ваше интервью? – Он положил маленький диктофон на стол, но в следующее же мгновение диктофон был сброшен на пол взмахом собачьего хвоста.
– Конечно, можно привязать его на цепь во дворе, но остальные собаки поднимут такой лай, что не дадут нам поговорить, – извиняющимся тоном объяснила Ненси. – Корки, марш в другую комнату! – Она рукой указала ему, куда идти, и пёс, послушно отойдя на шесть футов, растянулся на полу, положив голову на передние лапы.
– Вы знаете, как обращаться с собаками, – похвалил её Квиллер. – А как это стало вашей профессией?
– Просто я прожила два года на Аляске, а вернувшись домой, купила сани и пару сибирских лаек. Они поменьше, чем аляскинские, зато сильнее и проворнее. – Её негромкий журчащий голос, казалось, крепчал и становился увереннее, когда она говорила о том, что близко её сердцу.
– Выходит, вы первая, кто продемонстрировал здесь этот вид спорта?
– Это было нетрудно. Всем сразу стало ясно, какое это удовольствие – промчаться на собачьей упряжке в хороший зимний день. Приглашаю вас покататься со мной сразу после снегопада.
– А как вы возите пассажиров?
– Вы сядете в корзину, а я буду править собаками.
– Хмм… – хмыкнул Квиллер, представив себе, насколько глупо он будет выглядеть сидящим в корзине, в которую впрягут свору собак. – А что, все ездовые собаки столь же резвы, как ваши?
– Если это хорошие ездовые собаки, то да. И к ним следует относиться по-особому. Мои собаки рождены быть ездовыми, именно ездовыми, а не домашними, и я люблю их, словно мы одна семья.
– Что ещё необходимо хорошей ездовой собаке?
– Твёрдые мускулы. Хорошая поступь. И им должно нравиться работать в одной упряжке.
– Тренировка собак – это ведь своего рода наука, – заметил Квиллер.
– Не знаю, но думаю, занятие это требует большого терпения.
– Согласен. А сколько собак должно работать в одной упряжке?
– На Аляске я видела и по двадцать, но я обычно езжу на восьми.
– А как вы ими управляете?
– Только голосом. Они обучены понимать команды. Хотите кока-колы, мистер Квиллер?
Он ответил утвердительно, хотя кока-кола и чай располагались на самых нижних строчках перечня употребляемых им напитков.
Открывая банку с кока-колой, Ненси увлеченно продолжала объяснять Квиллеру особенности езды на собаках. Стеснительная, молчаливая, почти что запуганная молодая женщина совершенно преобразилась, рассказывая о своей работе, – стала энергичной и уверенной в себе.
– У каждой собаки есть партнер. При подборе пар принимают во внимание размах шага и особенности характера. Очень интересно наблюдать, как собаки привыкают работать в паре.
– Но это адская работа!
– Да, но мне нравится кормить их, вычесывать, приобщать друг другу, даже убирать за ними. А у вас есть собаки?
– У меня кошки. Две сиамские кошки. И когда же состоятся гонки?
– После Рождества. Мы уже вовсю тренируемся. Вы, вероятно, видели на сельских дорогах собачьи упряжки, которые тащат тележки на колесах. Собаки чувствуют приближение снега, потому становятся все азартнее. – Она протянула ему фотографию собачьей упряжки, тянущей сани по снегу. Казалось, только четыре из тридцати двух собачьих лап касались земли.
– Такое впечатление, будто они летят по воздуху! – в изумлении сказал Квиллер.
Готовность восторгаться, сочувственная манера слушать собеседника, проявление искреннего интереса к обсуждаемой теме – все эти приёмы, которыми должен владеть хороший репортер, были пущены в ход, и постепенно Ненси успокоилась. Квиллер, казалось, понимал даже язык её телодвижений. <Спокойно! – внушал он себе. – Она ведь абсолютно беззащитна>. Придав голосу деловой тон, он спросил:
– Вы учились в ветеринарном колледже?
– Я собиралась, но вместо этого вышла замуж – тайно от родителей.
– И как они к этому отнеслись?
Она бросила взгляд на диктофон, и он сразу же его выключил.
– Ну как… папа буквально взбесился, а у мамы обнаружили рак. Я стала сиделкой при маме и вела хозяйство в их доме. – Она облизнула пересохшие губы и добавила: – Дон не захотел иметь жену по совместительству.
– Из-за этого вы разошлись?
Она кивнула.
– После смерти мамы я уехала на Аляску, чтобы прийти в себя, и только езда на собаках вернула меня домой.
– А ваш отец, как он воспринял ваше возвращение?
– О! Его дела шли прекрасно! К нему три раза в неделю приходила домработница, он приобрел новый трактор, комбайн со стереосистемой в кабине и полмиллиона долларов потратил на покупку дренажных колец. Он стал намного ласковее со мной и выделил мне участок земли для передвижного дома и собачьих будок… Не знаю, зачем я вам все это рассказываю. Думаю, потому, что вы умеете слушать…
– У меня самого была масса неприятностей в жизни, – сказал он. – Хочу спросить вас вот о чем, ваш отец играет в азартные игры?
– Если считать азартной игрой футбольный тотализатор в нашей таверне, то да. Но он в жизни не купил ни одного лотерейного билета… Хотите ещё кока-колы? – спросила Ненси после того, как Корки подошёл к ним, махнул хвостом и банка, стоявшая перед Квиллером, очутилась на полу.
– Нет, спасибо. Покажите мне лучше, как выгладят сани.
Сани семи футов длиной, похожие на корзину, установленную на полозья, стояли в небольшом бревенчатом сарае, где хранились разные приспособления для уборки снега.
– Сани сделаны из березы и дуба, – сказала Ненси, – это рукоятка, а это тормозная доска. Они приклеиваются друг к другу, дополнительно крепятся винтами и сыромятным ремнем. Перед каждым сезоном я покрываю их лаком.
– Произведение искусства, да и только, – заключил Квиллер. – А теперь представьте меня своему семейству.
Собаки ждали их прихода. Щенки в огороженном вольере оживленно возились, прыгали, бегали друг за другом. Собаки же старшего поколения подняли сильнейший лай, который Ненси уняла, обратившись к ним с каким-то тайным словом. Гибкие, поджарые, длинноногие, различной расцветки, с отметинами разных цветов, лайки казались симпатичными существами, а косо поставленные глаза придавали их мордам особую привлекательность.