Гибкие, поджарые, длинноногие, различной расцветки, с отметинами разных цветов, лайки казались симпатичными существами, а косо поставленные глаза придавали их мордам особую привлекательность.
– Эти двое – вожаки, Терри и Джерри. Они капитаны своих команд, очень сообразительные. Спанки и Криш – рулевые, они бегут сразу перед санями.
Квиллер и Ненси одновременно обернулись, чтобы посмотреть на полицейский автомобиль, въезжавший во двор. Это была машина шерифа, и из неё вышел офицер в широкополой шляпе.
– Привет, Дон! – обратилась к нему Ненси. – Это мистер Квиллер из газеты.
Квиллер, от которого не ускользнула сдержанная и даже недовольная реакция помощника шерифа на его присутствие, сказал:
– Точно знаю, что мы с вами встречались. Вы оказали мне помощь после бурана два года назад.
Помощник шерифа кивнул.
– Мистер Квиллер собирается написать о моих ездовых собаках.
– Но мы придержим материал до снегопада. Я буду работать над статьей и позвоню вам, если потребуется что-то узнать или уточнить. Прекрасные животные. Увлекательный спорт. Отличное интервью. – Сказав это, он направился к машине.
– Не уезжайте! – запротестовала Ненси.
– Я должен ехать, мне пора кормить кошек, – объяснил он, сославшись на причину, которая всегда была понятна всем.
Ненси пошла проводить его до машины.
– Гарри говорит, что вы живете в большом доме миссис Гейдж, это так? – поинтересовалась она.
– Да. Я снял этот дом у её внука Джуниора Гудвинтера. – Он заметил блеск в глазах Ненси, объяснив его внезапно нахлынувшими воспоминаниями о школьных танцевальных вечерах, однако причина оказалась совсем в другом.
– Я часто бывала в этом доме, – сказала она, – он огромный!
– И вы знали миссис Гейдж?
– Ещё бы! Мама служила у неё экономкой и каждое Рождество брала меня в дом на праздник с лакомствами и шоколадом, а миссис Гейдж всегда припасала для меня подарок.
– Это характеризует её с хорошей стороны, – сказал Квиллер. – А что вы сами думаете о ней?
– Ну, как вам ответить… она не ласкала меня и не сюсюкалась со мной, но она была… хорошей.
Теперь у него появилось ещё одно подтверждение неординарности Эвфонии Гейдж и ещё одна причина для того, чтобы позвонить во Флориду и задать несколько вопросов её разговорчивой соседке.
– Вы любите яблоки? – спросил он у Ненси, садясь в машину и протягивая ей коричневый бумажный пакет.
Дома его самым тщательным образом обнюхали сиамцы. Несколько часов, проведенных в обществе Корки и двадцати семи сибирских лаек, свидетельствовали о полном его падении.
Обонятельное расследование вскоре было прервано телефонным звонком.
– Привет, Квилл! – зазвучал в трубке возбужденный голос Джуниора Гудвинтера. – Хочешь услышать хорошую новость?
– У вас родился мальчик, – предположил Квиллер.
– Да нет, Джоди всё ещё дома, хотя уже начинает волноваться. Дело в другом: нашёлся покупатель на дом Гейджев. Я только что говорил с ним по телефону.
– Поздравляю! От кого ты получил предложение?
– От одного агента по недвижимости из Чикаго.
– Он предложил хорошие условия?
– Отличные! Но что бы это могло значить? Дом не внесен в список объектов, выставленных на продажу! И почему они выбрали именно его, когда на семи домах по нашей улице висят такие же объявления? Держу пари, бабушка Гейдж сговорилась с этим агентством ещё при жизни.
– Не задавай столько вопросов, – посоветовал Квиллер.
– Бери деньги, и дело с концом.
– Слушай, я извещу покупателя, что дом сдан в аренду до весны, так что спешный переезд тебе не грозит, не волнуйся.
– Ты настоящий друг! Но не говори ничего Полли до тех пор, пока сделка не совершится. Для неё будет очень тяжело расстаться с каретным сараем.
– Хорошо, не скажу. Но знаешь, это самая хорошая новость за последнее время!
– Хорошие новости всегда приходят втроем, – сказал Квиллер. – Вдруг у Джоди родится двойня? А кстати, была ли в роду Гейджев женщина по имени Синара?
– Не думаю. Как, как ты её назвал?
– Звучит поэтически: С-и-н-а-р-а.
– Нет, не знаю. Никогда не слыхал этого имени.
В приличное время, когда уже действовал льготный тариф, но ещё не настолько поздно, чтобы причинить неудобства обитательнице <Парка розового заката>, Квиллер заказал разговор с Флоридой, а Коко прыгнул на стол и уселся в позе внимательного слушателя.
– Настраивай свои локаторы, – посоветовал ему Квиллер, – могут быть интересные новости.
Усы и брови у кота выставились вперёд.
Квиллеру ответил бодрый женский голос, и он, придавая своему чарующую мягкость и раскатистость, произнёс:
– Могу я поговорить с миссис Селией Робинсон?
В трубке сперва послышался вибрирующий смех, а потом игривый голос:
– Клейтон, я узнала тебя. Ты напрасно думаешь, что сможешь одурачить свою бабушку. Мама знает, что ты мне звонишь?
– Прошу прощения, миссис Робинсон, но я не Клейтон. Я сослуживец Джуниора Гудвинтера, внука миссис Гейдж. Я звоню из Пикакса. Меня зовут Джим Квиллер.
В ответ раздался смешок, в котором улавливалось смущение.
– Ой, извините, я приняла вас за моего проказника внука. Он любит менять голоса, да и вообще горазд на всякие выдумки. Как, простите, вы сказали, вас зовут?
– Джим Квиллер. Джуниор дал мне номер вашего телефона.
– Да, он был здесь несколько дней. Вообще-то он хороший мальчик. А про вас я знаю всё. Миссис Гейдж давала мне газеты с вашими статьями. Только вот я запамятовала, как называется ваша газета.
– <Всякая всячина>.
– Да, помню, название, правда, немного странноватое. Мне страшно понравилось ваше фото в газете. У вас великолепные усы. К тому же вы похожи на кого-то из телеведущих.
– Благодарю вас, – галантно ответил Квиллер, хотя в глубине души он ожидал, что дама похвалит его литературные творения. Прочистив горло, он приступил непосредственно к делу. – Редактор поручил мне написать очерк об Эвфонии Гейдж, и мне хотелось бы поговорить с кем-нибудь, кто в курсе её жизни во Флориде. Вы ведь хорошо её знали?
– О да! Мы были соседками, и я вроде как присматривала за ней.
– Каким образом? Если не возражаете, я запишу наш разговор.
– Да, пожалуйста. Я заходила к ней каждый день, и мы отправлялись на машине туда, куда она хотела. Ей была ненавистна езда строем, то есть бампер в бампер, как это здесь принято. К тому же ей было восемьдесят восемь, а мне всего шестьдесят восемь.
– По голосу вам можно дать значительно меньше, миссис Робинсон.
– Вы полагаете? – В её голосе звучала неподдельная радость. – Это потому, что я пою.
– В ночном клубе? – игриво спросил Квиллер.
Миссис Робинсон весело расхохоталась.
– Нет, просто я все время что-нибудь напеваю, но перед тем как перебраться сюда, я пела в церковном хоре. Хотите, спою Вам прямо сейчас?
Первой мыслью, пришедшей Квиллеру в голову после этих слов, было то, что она хочет его разорить.