Квиллер подумал, это, должно быть, Джуниор с новостью о Джоди, которая наконец разродилась, а может, и Полли с вопросом о том, как прошел спектакль в Брр, или Арчи Райкер с сообщением, что Брез подает на газету в суд, так как ответы других кандидатов более интересные, чем его.
– Алло! – сказал он, готовый услышать что угодно.
– Мистер Квиллер! – услышал он сбивчивый голос. – Гарри дал мне ваш номер. Надеюсь, вы не в претензии.
– Ну что вы, я очень рад!
– Я кое-что обнаружила у отца в доме и известила полицию, но я хочу поделиться новостью с вами, поскольку вы очень добры ко мне.
– Так что это, Ненси?
– Открывая почтовый ящик, я сильно поранила руку. Поэтому зашла в дом, чтобы смазать и перевязать рану, и в аптечке обнаружила зубной протез отца в стакане с водой. Он никогда не выходил из дома без этого протеза.
Квиллер почесал кончиками пальцев усы, думая о бюгельном протезе, лежащем в ящике письменного стола. Он посмотрел на сиамцев. Юм-Юм облизывала пальчики своей левой задней лапки, а Коко сидел с видом мудреца.
Звонок Лори Бамба прервал эти тягостные размышления. Лори сообщила, что почту и чеки, которые ему следовало подписать, доставит её супруг. Ник Бамба работал инженером в штатной тюрьме и, так же как Квиллер, испытывал большой интерес к происшествиям криминального толка и к таинственности, которая их обычно окружала. Когда Квиллер высказывал свои подозрения или предчувствия друзьям, Полли сразу же пыталась успокоить его мнительность, Райкер просто смеялся над ним, и только Ник воспринимал всё всерьёз.
Ник был молодым человеком с чёрными внимательными глазами, от его взгляда ничего не ускользало.
– А что это за грузовик заезжал к тебе во двор? – спросил он, войдя в дом.
– Это уборщики листьев, чёрт бы их побрал! Ну и компашка, век бы с ними не встречаться! – пожаловался Квиллер. – Ты уже проголосовал?
– Да, самым первым. У нас в Мусвилле избиратели очень активны, и всё из-за проекта ограничения скорости движения. До самих же кандидатов нам нет дела, что тот, что этот – без разницы. Слушай, Квилл, ты напрасно не выставил свою кандидатуру в муниципалитет округа. Ты бы там их расшевелил.
– О нет, пусть лучше Коко выставляет свою кандидатуру… Что будешь пить, кофе или горячий сидр?
– Попробую сидр, – ответил Ник и протянул Квиллеру папку с корреспонденцией. – Лори говорит, к тебе приходит много забавных писем после первой постановки <Грандиозного пожара>. Торговая палата Мусвилла хочет просить тебя и Хикси показать ваш спектакль у них после праздников.
– Надеюсь, в составе палаты нет никого моложе восьми лет, – язвительно заметил Квиллер.
– Надеюсь, в составе палаты нет никого моложе восьми лет, – язвительно заметил Квиллер.
Мужчины, взяв чашки с сидром, перешли в библиотеку.
– Я заметил подъёмник в доме. Он работает? – поинтересовался Ник.
– Отлично работает. Мы воспользовались им во время премьерного показа, когда поднимали Адама Динглберри в инвалидной коляске.
Тут в библиотеку с деловым видом вошёл Коко и, подойдя к двери чулана, встал на задние лапы, пытаясь повернуть дверную ручку.
– Что у этого хвостатого плута на уме? – спросил Ник.
– Это единственный чулан в доме, который заперт на замок, что лишило Коко покоя, – ответил Квиллер. – Остальные чуланы, набитые разным хламом, он ежедневно исследует, проводя всё своё свободное время за раскопками сокровищ.
– Ему, наверное, посчастливилось отыскать пропасть золотых монет и колец с бриллиантами?
– Пока нет. В основном он находит высохшие сигары и старые шнурки.
– Хочешь, я открою этот замок? В следующий раз, когда буду в городе, захвачу с собой инструменты.
– Отлично. Мне и самому любопытно узнать, что в этом чулане.
– Да, слышал по радио, что пропал фермер-картофельник Гил Инчпот. Полиция объявила о его розыске десять дней назад.
– Кажется, я что-то слышал об этом, – ответил Квиллер.
– Странно, вполне благополучный фермер. Я никогда его не видел, но знаю, что его дочь была замужем за помощником шерифа Доном Финчером, я с ним знаком. Правда, их семейная жизнь продолжалась недолго: её отец разлучил их.
– Почему? Тебе известны причины?
Ник пожал плечами:
– Дон ничего особенного собой не представляет. А Гила Инчпота, как мне известно, любили посетители таверны <Перекресток> и уважали в фермерском кооперативе, но, по словам Дона, дома он просто хулиган.
Квиллер потянулся к кружке Ника.
– Ещё сидра?
– Нет, спасибо. У меня много дел.
– У вас дома есть яблоки? Хочу тебе дать с собой яблок для детей.
Квиллер подписал письма и счета, и Ник ушел, прихватив с собой бумажный пакет с яблоками, после чего наступил черед разобрать мешок с редакционной почтой. Покончив с этим, Квиллер позвонил Джуниору.
– Вся эта писанина, что пришла по почте, не стоит выеденного яйца, – сказал он. – А как твои дела?
– Прибыли Джек и Пат. Они остановились в <Нью-Пикакс-отеле>. Джоди не совсем легко переносит присутствие гостей.
– Что ж, разумно! А она придет завтра вечером? Полли будет с нами.
– Ну, закажи столик на шестерых, – сказал будущий папаша, – а там посмотрим, как она себя будет чувствовать.
– На какой день назначено оглашение завещания?
– Завтра в десять тридцать утра. Держи за меня кулаки!
В то время когда в адвокатской конторе Пендера Вилмота слушалось завещание, Квиллер сидел дома и, грызя яблоко, мысленно прикидывал размеры состояния Эвфонии Гейдж. В денежных знаках оно должно быть весьма значительным: она продала драгоценности, недвижимость, картины и фамильные реликвии. Несомненно, от покойного мужа, не всегда честного в финансовых делах, остались акции. Ну а то, что миссис Гейдж жила экономно и носила только бижутерию, хотя и дорогую, совершенно его не удивляло, поскольку и сам он предпочитал ездить на подержанной машине и собственноручно заправлять её горючим, купленным по оптовой цене. Очевидно, приближаясь к концу жизни, она ощутила прилив великодушия, решив достойным образом обеспечить существование своих шестерых уже имевшихся правнуков и ещё одного, который должен был вот-вот появиться на свет.