Перебудим мышек — и они нас сожрут.
—А мы их всех убьем! — запальчиво выкрикнул Костя. — Вон как я этого!
—Боюсь, что сделать это будет не так-то просто... — пробормотал Кайсанбек Аланович. — Если они будут драться за потомство и свою территорию, то драться будут до последнего. Законы природы в этом смысле распространяются и на мутантов.
—Пацан-то молодец, — вполголоса сообщил Поште Телеграф. — Не растерялся, не промахнулся. Горяч, конечно, но это нормально в его годы. Может, с собой возьмем? Как талисман экспедиции.
Пошта вздохнул. К черту такие талисманы. Сначала выбраться в экспедицию впопыхах, даже толком не собравшись. Потом потерять пару часов на возврат Кости в любящие руки дяди Контейнера.
Потом — вляпаться в колонию нетопырей в Советском либо потерять часов десять на объезд.
Да что ж это такое! Вот уж, ей-богу, экспедиция не задалась.
—Поехали, — решил Пошта. — Поедем напрямик, через Советский. На малых оборотах, тихонько-тихонько. Костя с нами, но слушаться меня во всем: скажу прыгать, будешь прыгать, скажу падать — сразу падай, понял?
—Понял! — расцвел Костя, подобрал бумеранг и воинственно заткнул его за пояс.
—И не радуйся раньше времени, — сказал ему Пошта. — У нас просто нет времени возвращать тебя в Джанкой. Доберемся до Феодосии, найдем там листонош — и отправлю тебя домой заказным письмом. Или двумя, если будешь плохо себя вести, понял?
Костя кивнул.
—Если разбудим нетопырей, — продолжал инструктаж Пошта, — в бой не вступать, профессор правильно сказал — им отступать некуда, полный газ и идем на прорыв. Главное — не потерять друг друга. Но до заката еще далеко, а летучие мышки — твари ночные, пока крепко спят, есть шанс проскочить. Поэтому — по машинам и в путь!
—Не нравится мне это, — пробурчал Штемпель. — Нехорошее у меня предчувствие.
—Ничего не могу с этим поделать, — пожал плечами Пошта. — Ехать-то надо!
Уже на подступах к Советскому начало темнеть.
—Нехорошо, — сказал Пошта. — Ой как нехорошо!
—Погоди причитать, прорвемся, — обнадежил его Телеграф. — Если колония большая, то гнездиться они должны где-то в центре, а мы — огородами, по окраинам, тихонечко-тихонечко.
По машинам листоноши распределились следующим образом: Пошта, Телеграф и заяц-Костя ехали в «Мародере», Штемпель, Бандеролька и Кайсанбек Аланович — в «Тигре». Пошта сидел за рулем, Телеграф — на пулемете, Костя старался не отсвечивать лишний раз и не напоминать о себе, нервно поглаживая бумеранг.
Небо над горизонтом стремительно темнело, наливалось синевой. Черной громадой маячили предгорья — заканчивалась степь, начинались крымские горы с их обманчиво пологими склонами и громадными плоскогорьями-яйлами. В свое время Пошта протоптал не одну сотню километров по горам и тихо их ненавидел.
Дорога вильнула, свернув к Советскому. Даже в лучшие времена этот поселок не насчитывал и десяти тысяч жителей; после Катастрофы его одно время использовали в качестве базы бандиты — уж очень удачно он был расположен на пересечении торговых путей, потом захватили полуразумные мутанты, которых в итоге истребили нетопыри.
Теперь листоношам предстояло проехать сквозь логово гигантских летучих мышей — и в сумерках, после заката, идея уже не представлялась Поште такой удачной. Скорость скоростью, но добровольно соваться в это логово совсем не хотелось.
Впрочем, было уже поздно менять решение.
Пошта заглушил двигатель, выбрался наружу, открыл капот.
Поколдовал над движком, переключившись с соляры на уголь, проверил, есть ли уголь в топке. Во-первых, так будет тише, во-вторых, соляру надо экономить.
—Значит так, — сказал он подошедшему Штемпелю. — Ехать за мной, держать дистанцию три метра. На самых малых оборотах. Огонь не открывать, вернее, открывать при самой крайней необходимости. В первую очередь использовать бесшумное оружие — у профессора и Бандерольки есть глушители, вот их пусть и используют. Словом, крадемся и не шумим. Понял?
—Понял, — угрюмо подтвердил Штемпель.
Въезжали в Советский, словно похоронная процессия на кладбище, — степенно, мрачно и неторопливо. Название поселка довольно точно отражало его внешний вид: обшарпанная статуя Ленина на въезде, угрюмые панельные пятиэтажки, невесть почему называемые «хрущобами», разбитый асфальт, разбитые окна, разбитые фонари, пустынные улицы и непонятные белые пятна земле и стенах домой.
—Что это? — шепотом спросил Пошта.
—Очевидно, помет летучих мышей, — вполголоса пояснил Телеграф. — Дерьмо, проще говоря. Главное, в него не вляпаться...
С центральной улицы, носившей, разумеется, название «ул. Ленина» они почти сразу свернули в сторону, в какой-то узенький переулок, потом выехали на дорогу чуть пошире — и опять свернули, уже на грунтовку, тянущуюся среди покосившихся заборов, за которыми виднелись приземистые одноэтажные домики. Заборы были оплетены густыми зарослями дикого винограда, у домиков местами прохудилась и провалилась крыша.
«Мародер», попыхивая угольным котлом, полз неспешно и грузно, как большая черепаха. Похрустывала щебенка под могучими покрышками. Сзади постанывал на низких оборотах движок «Тигра». Пошта, судорожно всматриваясь в темную дорогу (фары он решил не зажигать), периодически поглядывал в зеркало заднего вида.
И не зря! «Тигр» вдруг замер и отчаянно замигал поворотниками.
—Черт, — выругался Пошта. — Неужели заглохли? Только этого не хватало!
Он остановил машину, вылез наружу. Штемпель уже стоял перед «Тигром» с автоматом наперевес и беззвучно матерился.
—Что такое? — спросил Пошта.
—Радиатор закипел. Перегрелся.
—Блин. Ну что поделать, — решил Пошта. — Надо обождать.
—Не нравится мне тут, — поежился Штемпель. — Нехорошее у меня предчувствие, — в который раз повторил он.
Словно поддерживая его разгулявшуюся к ночи интуицию, счерного неба на исходящий струйкой пара «Тигр» спикировала черная же тень размером с крупную птицу.
—Не стреляй! — прошипел Пошта.
Нетопырь — маленький, размах крыльев меньше метра, детеныш, наверное — уселся на крышу грузовика, растопырил свои кожистые крылышки и беззвучно заклекотал.
Мороз прошел по коже, засвербило внутри черепа, заныли зубы. Ультразвук!
«Как бы он не позвал сюда маму и папу, гаденыш маленький», — успел подумать Пошта, с трудом преодолевая желание выстрелить в мерзкую тварь.
Раздалось тихое жужжание — и бумеранг (когда только Костя успел вылезти через люк в крыше «Мародера»?) с чавканьем снес уродливую башку нетопыря. Тушка, судорожно забившись, свалилась с крыши на землю.
Ультразвуковая атака тут же прекратилась.
—Детеныш? — поинтересовался Кайсанбек Аланович.
—Он самый, — подтвердил Пошта. — Молодец, Костя, — добавил он, возвращая мальцу перемазанный кровью бумеранг. Оказывается, пацан успел заточить края метательного снаряда, и теперь бумеранг, ставший еще более смертоносным, следовало брать аккуратно, чтобы не остаться без пальцев.
—Тогда родители его должны быть поблизости, — сказал профессор и оказался прав.