Падая,эта
скотина ухватила меня за ноги, и мы покатились по заплеванному полу камеры
- он пытался меня укусить, а я вытирал свое лицо о его свитер, выворачивал
ему руку и не знаю, чем бы кончилась эта драка, если бы в этотмоментне
распахнулась дверь. Два новых милиционера ворвались в камеру, схватили нас
обоих - меня и Фулевого - и потащили мимо улыбчатогостаршинывкомнату
для допросов. Только на этот раз это была другая - без окон -комната,и
там, вглухихбетонныхстенах,украшенныхпортретамиДзержинскогои
Калинина, эти двое стали профессионально-умело избивать нас.
Я получил сразу три оглушительных удара - в челюсть, в печень и снова
по уху, и рухнулбезсознания,аФулевый,кажется,продержалсячуть
дольше, не помню, знаю только,чтонасобоихоблиливодой,заставили
встатьи"помириться".Мыстоялидругпротивдруга,шатаясь,а
милиционеры, резвясь, диктовали нам:
- Скажи: "больше бить не буду, клянусь!"
Я молчал, скорей не потому, что не хотел сказать, апотому,чтоне
мог выговорить и звука разбитой челюстью. За это я тут же схлопотал от них
еще один удар по уху, снова скопытился на цементный пол, снова облили меня
водой и подняли, и я затуманенным мозгом, как сквозь слойводы,услышал,
что Фулевый прохрипел:
- Б-больше б-бить н-не б-буду...
- Клянись матерью! - приказали ему.
- Клянусь...
- Теперь ты! - ткнули меня.
Я промычал что-тораспухшимигубами,ноонинеудовлетворились,
заставили промычать внятней. И только после этого нас обоих сноваволоком
оттащили назад в камеру, бросили не на нары, а просто за двери на пол.
Мы лежали рядом, и теперь Сашка Шах куском моейрубахиутиралнаши
окровавленныелица,нояужемалочтосоображал,яотключилсяв
полусон-полузабытье и пришел в себя, может быть,часачерездва-три.В
камере уже горела лампочка, убранная под потолком в решетку.Ялежална
нарах - не знаю, кто перетащил меня сюда с пола. Надо мной сидел Сашка Шах
и переругивался с Фулевым. Сквозь боль во всем теле и полусон я слышалих
голоса.
- Был бы он стукач, они б его не били.. - говорил Сашка.
- Бьют и осученных, - отвечал Фулевый. - Чтоб им верили.
- Может и бьют, но не так. Ты что?! Смотри, что с ним сделали.
- Ну, хрен его знает... - произнес Фулевый. - Только чего онктебе
кинулся кровь вытирать. Рубашку свою порвал,прямотеатрустроил.Яи
решил, что он наседка. За что его взяли?
- Ну, так ты ж даже не дал спросить...
- Да-а, лажа вышла. Есть курево?
- Его же сигареты курим. Одна осталась.
Тут я понял, что они вытянули у меня из карманасигареты,икурить
захотелось ужасно, и я прохрипел шепотом:
- Курить...
Сашка поднес мне к губамсвоюсвоюсигарету,язатянулсяжадно,
глубоко, и словно что-то давящее отпустило душу.
..
Сашка поднес мне к губамсвоюсвоюсигарету,язатянулсяжадно,
глубоко, и словно что-то давящее отпустило душу. Я открыл глаза.
- Ты кто? - спросил Сашка. - За что взяли?
Я не отвечал, курил.
- Слышь? - сказал Сашка, но я опять молчал.
- Слушай, друг, - тронул меня Фулевый. - Я думал, ты - тихарь,падло
буду. Но они тебя так отделали - хуже меня. Так что я - твойдолжник.За
что тебя взяли? Тут пятнадцатисуточники сидят, "по мелкому", можно на волю
письмо передать, тебе нужно?
- Угу, - промычал я. - Нужно.
- Эй, бухгалтер! - Фулевый толкнул в бокспящегорядоммужикалет
пятидесяти, типичного алкаша, и тотпроснулсяиспуганныйизаискивающе
готовый на все. Фулевый приказал ему:
- Пиши. - И сказалмне:-Говори,унегобашкасветлая,он-
бухгалтер, все запомнит. Запомнит и завтра на работе черканет,кудатебе
надо. Они его на на работу водят отсюда. Ты диктуй, он запомнит.
Я понимал, что тем самым Фулевый хочет меняпроверитьещераз,но
теперь мне было уженаплеватьнанего,порабыловыбиратьсяотсюда,
доигрался в погружение в жизнь, идиот!
Где, в какой нашей газете можно опубликоватьто,чтосомнойтут
произошло? Я посмотрел в расширенный от страха и ужаса - наверно,уменя
был еще тот вид! - глаза бухгалтера и сказал:
- Возьмите телефонную книгу. Найдете два телефона:корреспондентский
пункт "Комсомольской правды", там Изя Котовский,иотделпропагандыЦК
Азербайджана - там Керим Расулов. Скажите им, чтояздесь.Мояфамилия
Гарин.
- А ты кто? - оторопело спросил Фулевый.
Но я не ответил ему, я спросил у бухгалтера:
- Вы поняли?
- Повтори! - пнул его ногой Фулевый.
- Взять телефонную книгу, - тут жепроцитировалменябухгалтер.-
Найти два телефона: корреспондентский пункт"Комсомольскойправды",там
Изя Котовский, и отдел пропаганды ЦК Азербайджана-тамКеримРасулов.
Сказать, что вы здесь, ваша фамилия - Гарин.
- Ну? Точно? - Даже с какой-то гордостью сказал Фулевый испросилу
меня: - А ты кто?
- Я - сотрудник "Комсомольской правды", - сказал я.
- Писатель? - удивился Фулевый.
Я усмехнулся опухшими губами и тут же охнул от боли.
- Еф-тать! - воскликнул он. - Опиши нашу жизнь, еф-тать!Сменяже
роман можно писать! Напишешь? Я тебя прошу - напиши! Гляди!-оноткрыл
рот и еще раз раздвинул губы рукойиобнажилполныйротметаллических
зубов. - Видал? Это мне на пересылке выбили, мнеещепятнадцатилетне
было. А за что? Ни за что! А теперь сюда смотри, -онобнажиллокотьи
показал руку всю в игольных уколах. - Видел? Пятнадцать лет колюсь.Дая
тебе всю жизнь расскажу - ты такой роман напишешь, как Толстой! Еф-тать! А
за что тебя замели?
Я рассказал - и про гроб с опиумом, и про Зиялова.