Обиженный Брунетти возразил:
– И вовсе не единственное!
– А о чем еще?
– О ризотто.
Детям, которые пришли домой обедать, они рассказали о происшедшем только после того, как семья отдала должное последнему крабу. Сначала дети отнеслись к ситуации легкомысленно, а потом, поверив в ее серьезность, тут же принялись строить планы переезда в новый дом.
– У нас будет дом с садом, и я смогу завести собаку? – спросила Кьяра. Когда она увидела лица своих родителей, она снизила планку притязаний: – Или котенка?
Раффи не проявил интереса к животным и вместо этого предпочел вторую ванную.
– Если бы она была, ты бы, наверно, заперся там и не вышел, пока не вырастут твои дурацкие усы, – сказала Кьяра. Это было первое семейно‑публичное признание легкого пушка, который последние несколько недель становился все более заметным под носом у ее старшего брата.
Чувствуя, что без миротворческой миссии голубых касок ООН никак не обойтись, Паола вмешалась:
– Думаю, нужно заканчивать прения сторон. Это не шутки, и мне не нравится, что вы говорите об этом так, как будто самое плохое уже случилось.
Дети взглянули на нее, а затем, как пара совят, сидящих высоко на ветке и наблюдающих, который из двух находящихся поблизости хищников набросится первым, повернули головы, чтобы посмотреть на отца.
– Вы слышали, что говорит ваша мать? – обратился к ним Брунетти, тем самым подтвердив, что все сказанное очень серьезно.
– Мы помоем посуду, – предложила Кьяра в знак примирения – она прекрасно помнила, что сегодня ее очередь.
Раффи отодвинул стул и поднялся. Он собрал тарелки и понес стопку в раковину. И что удивительно – открыл воду и закатал рукава свитера.
С видом суеверных крестьян, которые узрели нечто сверхъестественное, Паола и Гвидо замерли на мгновение, а затем переместились в гостиную вместе с прихваченной Брунетти бутылкой граппы и двумя маленькими стаканчиками.
Он налил прозрачную жидкость и протянул стакан Паоле.
– Что ты сегодня собираешься делать? – поинтересовалась она после первого расслабляющего глотка.
– Я возвращаюсь в Персию, – ответил Брунетти. Сбросив туфли, он удобно расположился на диване.
– Мне кажется, это уж слишком бурная реакция на новости, которые принес синьор Росси. – Она сделала еще один глоток. – Это та бутылка, которую мы привезли от Беллуно, да?
Беллуно, друг Брунетти, с которым он работал больше десяти лет, ушел из полиции, получив ранение в перестрелке, и возвратился в родные места, где занялся делами на ферме своего отца. Каждую осень он разливал примерно пятьдесят бутылок граппы, что было категорически запрещено властями, и раздавал их родственникам и друзьям.
Брунетти сделал очередной глоток и кивнул.
– Значит, в Персию? – наконец спросила она.
Он поставил стакан на маленький столик и взял книгу, которую отложил, когда пришел синьор Росси.
– Ксенофонт, – объяснил он, открывая ее на заложенной странице и возвращаясь к греческому войску.
– Грекам ведь удалось спастись и вернуться домой? – спросила она.
– До этого мне еще далеко, – ответил Брунетти.
Паола сказала с насмешкой:
– Гвидо, с тех пор как мы поженились, ты читал Ксенофонта уже по крайней мере дважды. Если ты не знаешь, вернулись они или нет, то ты либо крайне невнимателен, либо у тебя налицо первые симптомы болезни Альцгеймера.
– Я притворяюсь, что не знаю, – так я растягиваю удовольствие, – признался он, нацепил очки и начал читать.
Паола долго смотрела на него, потом налила себе еще стаканчик граппы и направилась в свой кабинет, оставив мужа наедине с персами.
Паола долго смотрела на него, потом налила себе еще стаканчик граппы и направилась в свой кабинет, оставив мужа наедине с персами.
Как часто бывает в таких случаях, дальше возникла пауза: никто из Кадастрового отдела не выходил на связь, ничего не было слышно от синьора Росси. Может быть, поэтому, чтобы не сглазить, Брунетти не делал попыток поговорить с друзьями, которые могли бы помочь прояснить юридический статус его квартиры. Весна уже подходила к концу, погода была теплой, и Брунетти все больше времени стал проводить на своей террасе. Впервые они там пообедали пятнадцатого апреля, хотя тогда было еще довольно холодно. Дни становились все длиннее, но до сих пор с квартирой Брунетти ничего не прояснилось. Он вел себя, как те фермеры, живущие у подножия вулкана: после того как земля перестала содрогаться, они возвращаются на свои поля, надеясь, что боги, устроившие извержение, забудут о них.
Как только потеплело, город начали наводнять приливные волны туристов. Толпы цыган следовали за ними по пятам. Цыган всегда подозревали в бесчисленных квартирных кражах, но теперь их стали обвинять еще и в карманных кражах, и в мелких уличных преступлениях. Поскольку эти преступления доставляли беспокойство туристам – основному источнику дохода города, – а не только его жителям, Брунетти было поручено выяснить, можно ли что‑нибудь поделать с воришками. Преступники были слишком юны, чтобы предъявить им обвинение. Их задерживали и доставляли в квестуру, если они оказывались несовершеннолетними, их строго предупреждали и отпускали. На следующий день некоторые уже снова были тут как тут, другие возвращались в течение недели. Поскольку Брунетти считал единственно возможным способом пресечения подобных преступлений изменение закона в отношении несовершеннолетних преступников или высылку их из страны, ему не так‑то просто было написать требуемый отчет.
Когда зазвонил телефон, он сидел за рабочим столом, раздумывая над тем, как наилучшим образом избежать констатации очевидных фактов.
– Брунетти, – назвался он, снимая трубку, и перевернул третью страницу списка имен мелких воришек, арестованных за последние два месяца.
– Комиссар? – спросил мужской голос.
– Да.
– Это Франко Росси.
В Венеции это имя весьма распространено – наподобие Джона Смита в Англии, поэтому Брунетти понадобилось какое‑то время, чтобы перебрать в памяти все места, где он мог познакомиться с Франко Росси, и наконец‑то вспомнил. А, тот чиновник из Кадастрового отдела.
– О, рад слышать вас, синьор Росси. – Ложь давалась ему нелегко. По‑настоящему он радовался бы, если бы синьор Росси куда‑нибудь провалился вместе с Кадастровым отделом и своими документами. – Есть какие‑нибудь новости?
– По поводу чего?
– По поводу квартиры, – ответил Брунетти, задаваясь при этом вопросом, каких еще новостей он мог бы ожидать от синьора Росси.
– Нет, пока нет, – сказал Росси. – Отчет передан на рассмотрение руководству, оно примет решение.
– А вы не в курсе, когда примерно это произойдет? – неуверенно спросил Брунетти.
– Нет. Извините. Трудно сказать, когда они займутся этим. – Росси казался оживленным и беспечным.
Брунетти задумался над тем, как понимать эти слова. В конце концов, комиссару и раньше приходилось иметь дело с городскими чиновниками – и в качестве гражданского лица, и в качестве полицейского.
– Вам нужны какие‑нибудь дополнительные сведения? – осведомился он, стараясь говорить предельно вежливо, поскольку понимал, что в будущем ему, возможно, придется воспользоваться услугами синьора Росси. Нельзя портить с чиновником отношения, даже если эти услуги окажутся небезвозмездными.