Наказаниеэто
налагается часто и заключается в уборке лагеря. Приговоренные работают под
наблюдением полицейского, который ходит за ними с заряженным револьвером в
руке.
Однако похоже, что чем больше вывозят тряпья, лохмотьев, коробок из-под
консервов, старых сапог и поломанных лопат и кирок, тембольшеихвновь
оказывается через каких-нибудь несколько часов. Люди пришли сюда в поисках
богатства и нисколько не думаютосамыхэлементарныхзаконахгигиены.
Режут скотину, а потроха икостибросаютпрямопередпалаткой;потом
приходят негры, китайцы или собаки, хватают все эти отбросы и сжадностью
их поедают. Остатки валяются по всему лагерю.
Ни горловые, ни глазные болезни, низлокачественныеязвы,нинарывы
никого здесь не пугают, никто не думает освоемздоровье.Уиногоуже
припрятано где-нибудь в земле, под палаткой, целое состояние, аонходит
босой, в лохмотьях и питается сухарями, которые макаетвместнуюводку.
Для этих одержимых весь смысл жизни выраженводномслове:алмаз.Оно
сверкает и гипнотизирует.
Поэтому ничего нет удивительного втом,чтоприбытиеновыхчетырех
человек, хотя и не совсем обычного вида, прошло здесь почтинезамеченным.
Это два европейца и два негра. Всеони,особенноевропейцы,внешнене
имели ничего общего с приисковой публикой. Главой небольшой группы казался
среднегороста,худощавый,короткоостриженныйсмуглыйчеловеклет
тридцати, спылающимиглазамиичернойбородой.Правильныечертыи
подвижность лица выдавали его южное происхождение. Было в нем, кроме того,
нечто особое, породистое.Егоснаряжениеивесьвидпоказывали,что
человек этот весьма и весьма заботится об удобствах, которыми здесь обычно
пренебрегают.
Шлем из сердцевины алоэ с назатыльником из белой материи защищал его от
зноя. Куртка с поясом и множеством карманов свидетельствовала, что человек
привык к дальним путешествиям. Бархатные брюки оливкового цвета, собранные
в колене, засунуты в большие сапоги. Широкий нож, которыймогслужитьи
тесаком, висел унегонапоясе;унегобыл,крометого,громадный
патронташ и двуствольное ружье крупного калибра. Наконец, из двух карманов
выглядывали две цепочки: в одном лежали часы, в другом - никелевый компас.
Второй европеец был одет точно так же и имел такоежеснаряжение.Но
этим исчерпывалось все сходство междуними,хотяониибылипримерно
одного возраста и, по-видимому,обаюжанеиоднойнациональности.Но
первый носил свое дорожное платье скаким-тоизяществом,авторойбыл
простоват. Самыйповерхностныйнаблюдательзаметилбыэтоспервого
взгляда. Короче говоря, сразу было видно, чтоодинизних-слуга,а
второй - господин.
Что касается двух чернокожих, то вид у них был весьма своеобразный.
Заслуживает описания их одежда. Наодномбылитолькоштаны,другой
носил только сорочку. Обе вещи были грязны ипоношены,говоряточней-
изодраны в лохмотья.
Обе вещи были грязны ипоношены,говоряточней-
изодраны в лохмотья. Одеяние того из двух негров, которыйносилсорочку,
дополнялось фетровой шляпой, которая не имела верха и потому не прикрывала
его густой, взлохмаченной шевелюры. На бедре у него - там,гдекамергеры
носят золотой ключ, - болтался нож, а в ушах - латунные серьги,ккаждой
из которых был подвешен кусок агата величиной с абрикос.
Что касается счастливого обладателяштанов,тоонносилнаголове
донышкоплетенойкорзинки,котороеукрасилнебольшойбанкойиз-под
анчоусов. В мочку правого уха он продел свою трубку, а в левомухемочка
была растянута картонной ружейной гильзой.
Обанеграбыливвосторгеотсвоихнарядовипосматривалис
высокомерием на чернокожих приисковыхрабочих,которымсудьбавтакой
роскоши отказала.
Я забыл отметить, что ониносиликаждыйпоогромномудвуствольному
карабину - из тех, какими в Африке пользуются для охоты на крупного зверя.
Оба европейца проходят медленным шагом и смотрят по сторонам,очевидно
ища кого-то или что-то.
В конце концов они обращаются к полисмену. Тот, вежливо ответивнаих
приветствие, приглашает их следовать за нимиприводиткяме,надне
которой работает человек шесть.
- Это здесь, господа, - кланяясь, говорит полицейский.
Молодой человекподходитксамомукраю,стараясьхотьчто-нибудь
увидеть сквозь густую пыль, поднимающуюся из глубины.Несколькокамешков
обрывается у него из-под ног. Землекопов, поглощенных работой на днеямы,
это заставляет взглянуть наверх. Один из нихиспускаеткрик,вкотором
радость перемешана с изумлением. По шаткой лесенке он спешит выбратьсяна
поверхность и, нисколько не смущаясь грязи, котораяпокрываетеголицо,
руки и одежду, бросается прямо в объятия элегантному молодому джентльмену.
- Альбер!.. Альбер де Вильрож!.. Друг мой!..
- Александр!.. Дорогой Александр! -восклицаетвзволнованнымголосом
новоприбывший. - Наконец-то я тебя нашел!
- Ты здесь! В этом аду! Рядом со мной!.. Какое чудо при вело тебя сюда?
Какой счастливый случай?
- И не чудо и не случай. Я отвечу тебе, какЦезарьпослепобедынад
сыном Митридата: я пришел, я искал, я нашел.
- Славный ты мой Альбер! Ты все такой же весельчак!Значит,тыискал
меня?
- И весьма усердно.
- Для чего же именно?
- Во-первых, для того, чтобы тебя повидать. А затем, чтобы помочьтебе
вернуть состояние, верней - для того, чтобы мы обамогливернутькаждый
свое состояние...
- Оба? Да неужели ты тоже...
- Разорился дотла.
- Каким образом?
- Да все тот же крах. Сначала ты все потерял, а потом оказалось, чтои
я остался без гроша.
- Ах ты, бедняга!
- Спасибо за сочувствие... Но мы начинаем привлекать внимание всех этих
джентльменов. Я не люблю, чтобы на меняслишкомзаглядывались.Давай-ка
отойдем в сторону. У тебя тутестьгде-нибудьсвоиугол?Какая-нибудь
дыра, какой-нибудь насест?
- Вот именно, ты правильно сказал: дыра и насест.