Я получил от него только одно печальное, обиженное
и ласковое письмо, и больше доконца семестра он мне неписал, так что все
это горькое время, трудясьв качестве писца, продавая одежду и этюды, чтобы
добыть средства на очередную безнадежнуюспекуляцию,ис тоскойстараясь
забыть свою мечту о Париже, я был лишен его поддержки и советов.
Однако все это время он, по-видимому, постоянно думал о своем сынеи о
том, что с ним дальше делать. Полагаю,он пришелвнастоящий ужас от моей
беспринципности--именно так оноценивалмойпоступок--истарался
изыскать способ,каквдальнейшем оградитьменяот искушений. Сдругой
стороны,архитектор,строившийкапитолии,похвальноотозвалсяомоих
решетках,и,покаотецколебался,не зная,на что решиться,вмешалась
судьба, и Маскегонский капитолии определил мою дальнейшую жизнь.
--Лауден, --сказалмнеотец,встретивменяна вокзалесияющей
улыбкой, -- если ты поедешь в Париж, сколько времени тебе понадобится, чтобы
сделаться опытным скульптором?
--Яне понимаю, отец, что ты имеешь в виду? --вскричал я.--Что
значит "опытным"?
-- Этозначит-- скульптором, которомуможно доверитьсамые сложные
заказы,--ответилон.--Ну,например,обнаженнуюнатуру,атакже
патриотический и эмблематический стили.
-- На это может потребоваться три года, -- ответил я.
-- И ты считаешь, что этому можно научиться только в Париже? -- спросил
он. -- Ведь и у нас тутесть всякиевозможности, и, говорят, этот Проджерс
очень искусный скульптор,хотя он,наверное, слишком важный, чтобыдавать
уроки.
-- Кроме Парижа, этому нельзя научиться нигде, -- заверил его я.
-- Да, -- признал он,-- мне и самому кажется,чтотак будет гораздо
звучнее: "Молодой уроженец нашего штата, сын одного из наших видных граждан,
обучавшийся у самых опытных мастеров Парижа!"
-- Но, папочка, я ничего не понимаю, -- перебил я. -- Я ведь никогда не
думал о том, чтобы стать скульптором.
-- Дело вот в чем, -- объяснил он. -- Я взял подряд на снабжение нашего
капитолия скульптурами. Сперва я смотрел на этокак на коммерческую сделку,
а потом мне пришло в голову, что лучше превратить ее в семейное предприятие.
Это придетсятебепо вкусу,можнозаработатьбольшиеденьги и проявить
патриотизм. Если ты согласен, то поезжай вПариживозвращайсячерез три
годаукрашатькапитолиисвоегородногоштата.Предтобойоткрываются
блестящие возможности, Лауден.И вот еще что: к каждому заработанному тобой
доллару я добавлю один отсебя. Но чем скорее ты уедешьи чем старательнее
будешь учиться, тем будет лучше, так как, если первые статуине придутся по
вкусу гражданам Маскегона, выйдут большие неприятности.
ГЛАВА II. РУССИЛЬОНСКОЕ ВИНО
Родителимоейматери были шотландцы,и решенобыло, что по дороге в
Парижя заедунавеститьмоегодядю ЭдамаЛаудена,удалившегося отдел
бакалейщика,которыйпроживалв Эдинбурге.
ГЛАВА II. РУССИЛЬОНСКОЕ ВИНО
Родителимоейматери были шотландцы,и решенобыло, что по дороге в
Парижя заедунавеститьмоегодядю ЭдамаЛаудена,удалившегося отдел
бакалейщика,которыйпроживалв Эдинбурге.Дядяговорилсо мнойочень
сдержаннои очень иронично; кормил он меня великолепно, отвел мнечудесную
комнату, но,казалось, возмещал себевсе этирасходы до последнегогроша
тем, что втайне надомной потешался,отчего очки его тои дело насмешливо
поблескивали,а уголки ртаначинали лукавоподергиваться.Все этоплохо
скрываемое веселье, насколько я могпонять, объяснялось толькотем фактом,
что яамериканец. "Та-а-ак! -- начинал онразговор, затягивая это слово до
бесконечности. --Ввашей стране вы,наверное, делаете это по-другому". И
всемоимногочисленныедвоюродныебратьяисестрыпринималисьвесело
хихикать.Вероятно,именнотакогородаотношениеипородилото,что
называетсяамериканскойлюбовьюк розыгрышам.Вовсякомслучае,яне
выдержалисообщил,чтомоидрузьялетомходятнагишом,авторая
методистско-епископальная церковь в Маскегоне украшена скальпами.Однако не
могусказать,чтобыподобныевзлетымоейфантазиивызывалиособенное
изумление:ихпринималипочти также, как сообщение о том, чтомой отец
принадлежит креспубликанской партии,а в каждом штатеесть своя столица,
Вот если бы я рассказал имсущуюправду --что мой отецвносилежегодно
высокую плату зато, чтобы меня обучали в заведении, по сути своей ничем не
отличавшемся от игорного притона, -- хихиканьеинасмешливыеулыбкимоих
родственников имели бы куда больше оснований.
Немогу отрицать,чтопоройменя охватывалонепреодолимоежелание
угоститьдядю Эдама хорошим тумаком, инадосказать, что вконцеконцов
дело, наверное,тембыи кончилось, еслибы вмою честь небыл устроен
званыйобед.Во времянегоя,к большомумоемуудивлениюирадости,
убедился, что невежливость, скоторой я столкнулся, невыходитза границы
тесногосемейногокругаиможетдажесчитаться проявлением родственной
нежности.Гостямменяпредставляли совсяческимуважением,ато,что
говорилось"омоем американскомзяте, мужебедняжкиДженни,Джеймсе К.
Додде,известном маскегонском миллионере", вполне могло исполнить гордостью
сердце любящего сына.
Сначаламоимпроводником по городу был назначендряхлый клеркмоего
деда, приятный,робкийчеловечек, питавшийбольшую склонность к виски.В
компании этогобезобидного,ноотнюдь неаристократическогоспутникая
осмотрел "трон Артура" и Колтон-Хилл, послушал, как играет оркестр в саду на
Принсис-стрит,погляделнаисторическиереликвии инакровьРиччиов
величественномзамкена утесе и влюбился ив этот замок, и в бесчисленные
колокольни,ив красивыездания, и в широкиепроспекты,ивузенькие,
кишащие народом улочки старинного города, где мои предки жили и умирали в те
дни, когда никто еще не слыхал о Христофоре Колумбе.