В полупустом зале гостиницы "Белый медведь" их встретил сам хозяин.
-- Как дела, Гопкинс?--приветствовал его мистер Томпсон, усаживаясь
за столик в глубине зала.
-- Неособенно блестящие, сэр! "Чрево кита" находитсяближек порту.
Все моряки и корабельные пассажиры идут в "Чрево". Я потерял много клиентов,
с тех пор как этот грязный кабак с девками...
--Не ворчите,Гопкинс!Старожилыгородаостались верными"Белому
медведю". Кроме того, у вас останавливается почта, и все пассажиры дилижанса
попадают к вам.
-- Это верно, мистер Томпсон. Чем могу служить вам и мистеру Ленди?
Сделав заказ, старый адвокат обратился к своему собеседнику:
-- Кстати, мистер Ленди,вы когда-нибудь бывалив"Чревекита"? Его
хозяин, Вудро Крейг,оченьбыстро разбогател. Чтопредставляетсобою его
заведение?
Ленди пожал плечами:
-- Обыкновенная портовая таверна с номерами... На днях мне довелось там
ужинать с сэром Фредриком Райлендом.
-- С сэром Фредриком Райлендом? Воткак? -- удивился адвокат, вспомнив
реплики мистера Ленди во время недавнего чтения рукописи Мортона. -- Значит,
втечение двухпоследнихнедельвыуспелиближе познакомитьсясэтим
джентльменом?
Мистер Ленди молча кивнул.
-- А я, -- продолжал адвокат,-- был неожиданноосчастливлен приездом
егосупруги. Не далее каквчераона посетила мой дом вместес мисс Мери,
дочерью Томаса Мортона. Дамы попросили у меня рукопись, которую я читал вам.
Она красивая особа, эта леди Эмили Райленд, и держится подкупающе просто.
Адвокат вспомнило юношескойлюбви своего сына изадумался. Нынешний
выбор Ричардане радовал старика: всвоейбудущейсемье молодой баристер
вряд ли мог сохранить главенство...
Подкрепившись, оба почтенных джентльмена покинули гостиницу. Пара серых
лошадейпонеслаколяскук порту ивскореостановилась перед воротамив
высоком деревянном заборе, отделявшем территорию верфи от городской окраины.
Дведлинные гирлянды иззеленых ветокиживыхцветов перекрещивали
могучийкорпускорабля,возвышавшийсянадпомостом.Увитыйзеленью
форштевеньбылукрашендвумяискусновырезаннымииздерева лебедиными
крыльями, распростертыми в плавном полете.
На небольшом временном мостике в центре палубы, под натянутой на случай
дождяпарусиной,стоялс меднымрупоромвруке владелец "Окрыленного".
Ветерок развевал складки его плаща,грудь камзола наискось пересекала шитая
золотомперевязь шпаги, голова была не окрыта. Ранняя седина поблескивала в
егогустыхтемных,слегкакурчавыхволосах,заботливоуложенных
парикмахером. Пренебрегая модой, оннаэтотраз был безсвоего пудреного
парикас косичкой.Онстоялвцентресудна один, эффектно выделяясь на
голубом фоне неба.
Онстоялвцентресудна один, эффектно выделяясь на
голубом фоне неба.
Поодаль от помоста, с которого должен был соскользнуть на воду корабль,
на дощатомвозвышениисобрались гости,рассматриваяс любопытством доки,
корабль и одинокую фигуру человека на мостике. Вокруг места, отведенного для
гостей, толпились празднично одетые рабочие, пришедшие с женами и детьми.
Люди,занятыеприготовлениями к спуску, во главесмастером Гарвеем
хлопотали уднища и бортов "Окрыленного". Голубая лента, которую предстояло
разорвать кораблю,трепеталав порывахветерка у самойводы. Оркестриз
двенадцати музыкантов расположился на причальной стенке и настраивал трубы и
литавры; глухо гудели удары в большой барабан.
Наносуинакормесудна, около якорныхкабестанов[кабестан--
приспособление для подъемаякоря на корабле], выстроились двумя группами по
шестьчеловекматросы в синихшапочках, белыхблузахичерныхштанах.
Четырехлапые якоря блистали свежей краской.Якорные цепиуходили вчерные
гнездакорабельных клюзов[клюз--отверстие в борту суднадлявыпуска
якорной цепи].Пахло смолой, дегтем, пенькой, свежим деревом;люди вдыхали
этот вечный, везде одинаковый и всегда волнующий запах морской пристани. Все
кругом было прибрано иподметено заботливой рукой. Толпа зрителей сдержанно
гудела.
Сэр Фредрик,стоя на мостике, взглянулна большую луковицукарманных
часов. Они показывали ровно два.
-- К спуску приготовьсь! -- скомандовал он в рупор.
Говор и смех в толпе смолкли. Зрители замерли в ожидании.
Кдеревяннымупорам,удерживавшимкорабль,приблизилисьлюдис
топорами. Мистер Гарвей махнул рукой, и топоры врубилисьв дерево. Полетели
щепки.Бревна звенели, как тугонатянутые струны. Слышалось потрескивание.
Корпус судна, чуть вздрагивая, стал оседать.
Вэтотмигукрайнегоспередиупорапроизошла какая-тозаминка.
Поскользнувшись нагусто смазанном жиром настиле, один израбочих упал. Не
видя его, плотники продолжалидружно рубить бревна. Раздался сильный треск;
подрубленные опоры сталиломаться:плотникистопорамиврукахуспели
соскочить с помоста. Крайнее бревно, около которого еще силился вскочитьна
ногиупавшийчеловек,лопнуло,какспичка,иогромнаямахинаплавно
двинулась всей своей тяжестью вперед, подмяв под себя несчастного. Невольный
криквырвался у зрителей, но корабль, все ускоряясвой ход по настилу, уже
летелвниз, навстречу звукаморкестра. Затрепеталввоздухе голубой шелк
разорваннойленты; большаябутылкасшампанским, меткоброшеннаярукой
матроса, стоявшего наготове около ленточки, со звоном разбиласьостройный
форштевеньсудна. Высоковзлетели столбыбрызг;мелкиещепки,стружки,
ветки, цветывсплыли на вспененной поверхности моря, и корпус "Окрыленного"
закачался на легкой волне.
Назадымившихся,сразупочерневших доскахнастила средирастертого
горячего жира алело еле заметное пятно.