-- О,мистерУэнт,--сказала она,--уваснет препятствий для
настоящего, совсем не призрачного счастья. Оно всегда лежит на очень простой
дороге, его не встретишь на путях необычных!
И, оставив свою юную спутницу в обществе лейтенанта любоваться четырьмя
звездами Южного Креста над океаном, леди Эмили поспешила к себе.
Проходя мимоодной из кают, она услышала свое имя, произнесенное тихо,
смольбой и волнением.У чуть приоткрытойдвери,спрятавшисьзакисеей
занавески, стояла Доротея Ченни.
-- Умоляювас, синьора, выслушайтеменя! Я ведь ни в чем невиновата
перед вами!
-- Приходите ко мнев каюту, -- также тихоответила леди Эмили.--
Против вас в моем сердце нет никакого зла...
--Сядьте,Дороти, и успокойтесь, -- приветливо встретила она молодую
женщину, когдата, войдячерез несколько минут в каюту, сделаладвижение,
чтобы упасть на колени.
-- О синьора, ясовсем перестала понимать, что творится кругом!С тех
пор, как Джакомопривез насизИталии,у менянасердце лежитбольшая
тяжесть, но я ждала лучшего и верила тому, что Джакомо говорил мне. Теперь я
совсем перестала понимать, что он замыслил.
Едва ли я способна утешить вас, Доротея. Вы связали свою жизнь с низким
негодяем.
-- Синьора, раньше, в Италии, когда он былпростымморяком, а яедва
умела писать, мы любили друг друга. Я быласчастлива,когда он приходилв
маленькийрыбачий домик, где мыжили сматерью.Потом он ушел в морена
шхунеБернардито и привозилмне такиеподарки, чтовседевушки на нашей
улице умирали от зависти! Когдав Сорренто узнали, что Бернардито и Джакомо
утонули на "Черной стреле" в далеких водах,ко мне сватались рыбаки-соседи,
но яневерила всмертьДжакомо и ждала его большегода. И он пришел за
мной,пришелночью, когда всянаша деревушка близ Соррентоспала. Он был
одет, как знатный синьор, и приказал называтьего другим именем. Я долго не
могла даже запомнить это имя и просто звала его "Фредерик".
"Я увезу их --иДоротею и Антони,-- сказалон моей матери,--в
другую страну,но никто не должен знать моегопрошлого.Одно неосторожное
словопогубит нас..."И мы приехали в Англиюна егособственномбольшом
корабле и поселились в предместье Бультона.Джакомо часто навещал нас и был
со мноюласковидобр.Моегобрата Антони,которомутогда исполнилось
тринадцать лет, он сделал грумом и перевез в свой дом в Ченсфильде, а я одна
осталасьвбультонскомпредместьеикаждыйвечерждала Фредерико.Он
повторял, что любит нас, но я-то чувствовала, чтомы нужны ему для чего-то;
а вот для чего -- не понимала!..Антони по-прежнему оставался в Ченсфильде,
а меняДжакомо увез в Париж, когда я сказала ему, чтоскоро стану матерью.
Он тогда так обрадовался!..
Яуже раньше знала, что у него есть жена в замке, ноон говорилмне,
чтовы -- не настоящая жена.
В ПарижеДжакомо объявил мне, что еслиу нас
родится сын, торади счастьяребенка нужно будет выдавать его перед людьми
за сынаженщинывзамке,то есть завашего сына, леди.А мнеприказал
называться только кормилицей собственного мальчика! Я не смела противоречить
Джакомо... Ему нельзя противоречить, леди!.. Вскоре яродила Чарльза. Перед
этимвытоже приехалив Париж, ипосле моих родов мы втроем вернулись на
пакетботе в Англию. Я поняла: поездка во Францию должна была скрыть от слуг,
что не жена его, а я произвела на свет ребенка.
После того как пастор Томас крестил в замке моего Чарльза, я проплакала
много ночей:ведь патер и вселюди называливасего матерью, и такбыло
записано в бумагах Чарли. А я -- я только кормилица...
Джакомо больше собственнойжизнилюбит нашего мальчика. Он такмного
забавляется сним и раньше так хорошо говорил мне про будущее нашегосына!
Он хочет, чтобы мальчик был большим лордом,епископом или министром, и люди
кланялись бы ему, сыну английского виконта, а не пирата Джакомо Грелли!
-- Довольно,Доротея,--устало произнесла ледиЭмили.--Все эти
подробностиязнаютак жехорошо,каки вы.Мнетяжелоинеприятно
вспоминать их. Какая новая забота привела вас ко мне?
-- Я вас понимаю, синьора! Я давно поняла, что вы ненавидите Джакомо, а
он боится вас. Но вы никогда не делали зла ни мне,
ни моему бедному ребенку, и втайне я жалелавас... Когда я узнала, что
увас и уменяодна вераи видела вас наколеняхперед мадонной, я еще
больше стала жалетьвас. Меня тревожит, что Джакомо переменил и веру вместе
с именем.
-- Доротея, я уже просилавас: расскажите о вашихпоследних горестях!
Старое я знаю и ничем не могу помочь вам.
-- Синьора! Когда "Орион" прибыл в Бультон, Джакомо сказал мне, чтомы
пойдем в плавание к дальнему острову и вернемся уже без вас.
-- Без меня? Какая же судьба ожидает меня в этом плавании?
-- Этогоон не говорил мне, но обещал, что после возвращения с острова
он женится на мне и Чарли будет говорить мне "мама".
-- Так почему же вы решили открыть мне эту тайну?
ЛицоДоротеистало злым.Она положила подбородок на сжатыекулаки и
зашептала со страстью и волнением:
-- Я вижу, что он обманывает не только вас, но и меня. Леди Стенфорд...
эта злая, гордая леди -- вот кто должен стать виконтессой Ченсфильд...
-- Откуда вы это знаете?
-- Ночью я подслушалаих... Онцеловалееи называл... будущей леди
Райленд...
-- Такпослушайте моего совета, Доротея. Я не могу открыть вам причин,
почемувынужденамолчатьидажепомогатьвашемуДжакомодержатьв
заблуждении целый город, но есть высшаясправедливость, и онане допустит,
чтобы этотобманпродолжался долго.Знайте, чтоДжакомоГрелли рано или
поздно будет переданв руки палача. Норебенок ни в чем не виноват.