Здесь иная формафашизма.
Онтутнародный,демократический.Понимаете?Отношениянанимателяи
рабочегоотличаютсявзаимнымуважениемиконтролируютсясиндикатом,
который тщательно следит засоблюдениемстатейконтракта.Таквот,в
контракте нет статьи, которая бы понуждала меня готовить вам чай.Иесли
вы еще раз сунетесь ко мне с такой просьбой, яуйдуотсюда,новымне
уплатите неустойку за год вперед.
- Ну и валяйте! - Ганс тяжело закашлялся. - Скатертью дорога!
Штирлиц несколько недоуменно пожал плечами, набросил курткуивышел
из комнаты;наулицемело,мелкийснегбылколючим.Ляжетхорошей
подстилкойнаполядляскоростныхспусков,подумалонмашинально,
продержится до поздней весны, вполне можнокататьсядоконцасентября,
пока не начнется изнуряющая октябрьская жара,канунноябрьскоголета...
Сентябрь -началовесны,нуишарик,нуиземля,крохотная- а с
закавыкой. Как ни мечтают привести ее ко всеобщему, обязательному для всех
порядку,-неполучается,асколько сил на это тратят,сколько людей
расстреливают, какие деньги вбухивают в статьи бюджетов?!
Штирлиц зашел в бар к Манолетте; по-прежнему пусто; как он умудряется
сводить концы с концами? Даиналогиплатитнемалые;видимо,система
приучает человека к оборотистости: отстань от конкурента хоть в малости-
крах, банкротство...
- Позволь мне позвонить, Манолетте?
- Можно подумать, что ты пришел только затем,чтобыпозвонить,-
усмехнулся старик. - Сначала получи свой "капуччини", а потом звони,куда
хочешь.
- Сегодня порядок изменим.Сначала я позвоню, апотоммыстобой
жахнем, я угощаю, ладно?
Он набрал номер Отто Вальтера; тот ответил слабым, умирающим голосом;
господи, как можно так себя жалеть?! Выслушав Штирлица, разъярился,голос
стал нормальным,р у б я щ и м:
- Ну-ка, дайте ему трубку, этому сукину сыну!
- Я не могу дать ему трубку, х е ф е...Я у Манолетте... Пью кофе...
Он приказал мне уйти -яушел.Приглашатьегоненамерен-уменя
идиосинкразия к таким соплякам...
- Он не идиот, - ответил Вальтер. - Он хороший парень, тольконервов
не осталось, сами понимаете, чего ему стоило вырваться оттуда...
- Я не сказал, что он идиот, - Штирлиц вздохнул.-Идиосинкразия-
это форма аллергии... У меня аллергия на таких нервических барчуков.
-Вконцеконцов,выслужитеуменя,Брунн.Иперестаньте
капризничать... Пусть его пригласит к аппарату Манолетте; дайте-ка старику
трубку!
- Он моложе вас, - Штирлиц отчего-то обиделся за своего приятеля. - И
не укладывается в постель, подхватив легкую простуду...
Голос Вальтера сталпрежним-надтреснутымипоющим,словнона
собственных похоронах:
- Доживите до моих лет.
Макс! Каквамнесовестнотакговорить?
Откуда в вашем поколении столько жестокости?
- Я всего на десятьлетвасмоложе,-ответилШтирлиц.-Одно
поколение... Вам пятьдесят семь, мне сорок семь - какая разница?
-Огромная...Когда-нибудьпоймете...Несердитесьнамолодого
оболтуса...Нацисты попортили ему многокрови...Идайте,пожалуйста,
трубку Манолетте...
Штирлиц обернулся к бармену:
-Тебя...Онпопросит,чтобытыпригласилктелефонуего
родственника, паршивого барича...
Манолетте - хоть и держал в баре телефон уже четыре года-приложил
трубку к плечу,какивседеревенскиежители,неумело,снекоторой
опаской:
- Ты еще не умер, мальчик? - прокричал он. - Вообще-то янепротив!
Твои близкие должны будут угоститьнасвашимнемецкимвином,ономне
нравится, Отто!
Манолетте захохотал, пообещал сходить за ГансомипосоветовалОтто
кончать игру в дурака, скоро начнетсясамыйбизнес,аоннамылилсяв
Байрес, какой толк от эскулапов, одни расходы...
...Ганс, видимо, несколько отогрелся, потому что нос его небылуже
таким синим; не глядя на Штирлица, он подошел к телефону и набрал номер:
- Ты просил меня позвонить, дядя Отто?
Видимо, то, что он услышал, заставило его крепко прижать трубку к уху
и повернуться к ШтирлицуиМанолеттеспиной;несколькоразонхотел
возразить, но, видимо, Отто Вальтер грубо егообрывал;наконец,положив
трубку на стойку, Ганс, не глядя на Штирлица, сказал:
- Он просит вас к аппарату.
Голос у Отто снова был умирающий, в чем только душа держится:
- Макс, сейчас он принесет вам извинение... Выпейте с ним за мой счет
и позвольте мне, наконец, заняться здоровьем, оно того заслуживает...
- Хорошо, х е ф е... Пусть извиняется при Манолетте, мы выпьем за ваш
счет и попробуем вместепоработать...Новыжеменяуспелинемножко
узнать: если ваш родственник позволит себе такойтонивпредь,то,не
обижайтесь,яуйду,оттогочтопомнюдревних:еслиговорят,что
благороднее родиться греком, чем итальянцем, так пустьдобавят:почетнее
быть рабом, чем господином...
Манолетте прищелкнул пальцами:
- Красиво сказано, Максимо!
Как все испанцы, он превыше всего ценил изяществослова;делоесть
дело, суетная материя, тогда как фраза, произнесенная прилюдно,таящаяв
себе знание и многомыслие, останется в памяти навечно.
Ганси шмыгнул острым носом (Штирлицу казалось, что на кончикедолжна
постоянно дрожать прозрачная капля; воробей, а фанаберится), откашлялсяи
сказал на ужасающем испанском:
- Простите меня, сеньор Брунн, я был груб, но это из-за холода.