Экспансия — III - Юлиан Семенов 9 стр.


..Наг а л а

дают стэйки и виски. И много овощей - для тех, кто хочет похудеть.

- Ты выглядишь измученным.

- О, нет, я в хорошей форме, тебе просто кажется...

- Не приглашаешь меня с собою?

- Тебе там не понравится, родная.Ты не любишь этих людей. Я тоже их

не очень-то жалую,затоименнонагала-приемахможнодоговоритьсяс

суперактером и пригласить на роль, уломав его на пару десятков тысяч баков

- тоже деньги... Мы же уговорились: еще два-три года, я собираю деньги, мы

летим на Гавайи, покупаем там землю, строим домишлемвсекчертовой

матери...

- Я не могу тебе помочь на этих проклятых гала-приемах выбиватьбаки

из капризных суперактеров? - Криста вымученно улыбнулась.

- Я не монстр, - ответил Роумэн. - Это плохо - обижать актеров, они -

художники, их и так все обманывают,атебеонисразуподдадутся...Я

уговариваю их взять то, что имполагается,инибакомбольше...Если

хочешь видеть, как я с ними хитрю, - едем, только надо ли тебе это?

- Кого ты сегодня станешь призыватьксправедливости?Мужчинуили

женщину?

- Всех, кто попадет под руку.

- Сделать кофе?

- Нет, родная, не хочу.

- Сердце не болит?

- Работает, как часы фирмы "Павел Буре".

- Славабогу...Меняетсяпогода,яоченьбоялась,чтоутебя

замолотит заячий хвостик...

- Ты давно не называла мое сердце заячьим хвостиком...

- Ты просто забыл, - Криста улыбнулась, наблюдая за тем,какРоумэн

надевал черную узенькую "бабочку". - Я тебе говорила это вчера.

- А я уже спал...Я стал очень уставать ипоэтомузасыпаюводну

минуту... Старик, я же тебя предупреждал...

Криста подошла к нему, положила руки на плечи, поднялась намысочки,

потянулась губами к его осунувшемуся, сильно постаревшему лицу:

- Ты сердишься на меня, любовь? Скажи - зачто?Яненахожусебе

места...

Роумэнприкоснулсякеевыпукломулбу,усыпанномувеснушками,

холодными губами, закрыл глаза, потерся носом об нос и пошел кдвери;на

пороге, не оборачиваясь, сказал:

- Еслинеприеду-неволнуйся,значит,перепилиосталсяв

Голливуде.

- Ой, пожалуйста, не оставайся в Голливуде! Мне так страшно одной.

Вздохнув, Роумэн ответил:

- К сожалению, тебе нечего бояться, девочка.Я раздавленипоэтому

никомубольшененужен.Какиты.Даздравствуетспокойнаяжизнь

обывателей, никаких волнений и забот... Я позвоню. Целую, девочка...

...Режиссер Гриссар - послетого,какприглашенныеотсиживализа

столом, - собирал вокруг себя толпу завороженных слушателей;хотяфильмы

его не блистали,с е р е д н я ч о к,но манера говорить,неожиданность

мыслей были порою любопытны.

Особенно многосредиегослушателейбылоактрис,-онобладал

какой-то притягивающей силой, женщины льнули к нему,гляделивлюбленными

глазами, боясь пропустить хоть единое слово; часто рядом с ним стоял певец

и актер Фрэнк Синатра, улыбался и молчал, любуясь Гриссаром.

Сегодня,когдасобравшимсябылпредставленфильмДорбинкса

(абсолютная мура, но касса обеспечена), после того,какнаемныекритики

прочитали эссе "об откровении американского кинематографа,которыйначал

новую спиральразвития",послепредставленияведущихактеров(Хамфри

Богарт сыграл хорошо, но он, подумал Роумэн,можетсыгратьстул,коня,

дождь, актер гениальный, нет слов), послетогокактристаприглашенных

расселись за п-образный стол и быстроуправилисьсдежурнымистэйками,

фруктами и вином, Джо Гриссар поднялся сосвоегоместа,взявподруку

молоденькую актрисульку; он был убежден, чточерездесятьминутвокруг

него соберется толпа; он не ошибся.

- Я смотрел на ваше лицо, - говорил Гриссар актрисе, -ягляделна

вас все то время, что мы провели в сборище снобов, которые должны оплатить

рекламу картины Дорбинкса, и думал о том, что именно вы нужны мневмоем

новом фильме "Откровение от Джироламо Савонаролы"... Да, да, я начинаю эту

работу...В ней будет постоянный камертон: лицо женщины - дочери, матери,

любимой...Сквозь весь фильм - набатно, символом тревоги и любви-лицо

прекрасной женщины... Я приглашаю вас... Вас зовут Джесси, да?

- Пусть так, - улыбнуласьженщина(унееямочки,какуКристы,

подумал Роумэн, подходя к Гриссару: ему был нужен этот человек,онмного

узнал о нем за последние месяцы, а главное - понял, что Гриссарсвязанс

Фрэнком Синатрой, очень важнаясвязь).-Хотявприходскихкнигахя

записана Жозефиной...

- Вы помните, на чем состоялсяСавонарола?-неуслыхавдажеее

ответа, продолжил режиссер. - Как всякий гений, он появился на стыкедвух

эпох, а трагический уход ЛоренцоМедичи,первогогражданинаФлоренции,

столицы Возрождения, не мог не породить кризиса - смена власти вусловиях

абсолютизма духа всегда кризисна, а ее последствиянепредсказуемы...Вы,

конечно, помните, что аристократ Медичи окончил "Платоновскую академию"и

был высоким эрудитом, за его столом собирались выдающиесяумытойпоры,

Боттичелли считал за счастье беседовать с ним о гении Джотто;Медичибыл

первым правителем в Италии, ктоназвалДантегением,неменьшим,чем

Вергилий, а ведь деспотизм отмечен именно тем, что понуждаетпреклоняться

перед древними, отвергая современников...Мой фильмбудетначинатьсяс

того, как в дружеском застолье Лоренцо Медичи читает свои стихи,нанего

влюбленно смотрит жена, кроткая и нежная Клариса Орсинни, подле него сидит

женщина, которую любит он, зеленоглазая Бартоломеа деиНази,анапротив

восседает ее муж, Донато Бенчи, который знает, кто любит ту, чтоживетс

ним под одной крышей, и Клариса Медичи знает это, но она полна нежностик

той, с кем ее муж чувствует себя счастливымисильным.

Назад Дальше