По его знакутройнаяцепьсолдатразомкнулась.Черезобразовавшийся
проход ворвались убитые горем родные осужденного.
Их человек тридцать; впереди жена Давида. Вне себя от горя, она бросается
на грудь любимого и верного спутника своей жизни и исступленно сжимает его в
объятиях. Она не в силах вымолвить ни слова, убитая неотвратимостью страшной
беды.
Возле нее красивый юноша.Нанемохотничийкостюмотменногопокроя,
изяществокоторого,такрезкоотличавшеесяотскромнойодеждыбуров,
возбудило любопытство англичан.
Грустная улыбка озарила лицо осужденного при виде юноши.
- Давид!.. Мой хороший, добрый Давид!.. Вот как нам довелось свидеться! -
воскликнул молодой человек.
- Вы.? Неужели это вы, мой дорогой мальчик?.. Как ясчастлив!..Видите,
они схватили меня - это конец... Не видать мнеторжестванашейсвободыи
независимости.
- Погодите отчаиваться!.. Я попробую поговорить с ними, - произнес юноша.
Он подошел к собиравшимся уже уйти членам военного суда. Снявшляпу,но
не теряя чувства собственного достоинства, он обратился к председателю:
- Умоляю вас, милорд, прикажите отсрочитьказнь...Сжальтесьнадэтой
несчастной женщиной, над детьми, надэтимчеловеком,действиямикоторого
руководило лишь благородное чувство патриотизма. Высынывеликой,сильной
нации, будьте же великодушны!
- Мне очень жаль, - ответил полковник, отдавая честь затянутой в перчатку
рукой, - но я бессилен помочь.
- Несколько дней жизни!.. Всего лишь несколько дней! Одну только неделю -
и я берусь выхлопотать для него помилование.
- Не могу, молодой человек. Приговор произнесен именем закона, авсемы
рабы закона, начиная от ее величества королевы и кончая последнимизнаших
парней.
- Я внесу залог.
- Нет.
- Десять тысяч франков за каждый день...
- Нет.
- Сто тысяч франков за день... Это составит миллион за десять дней!
- Миллион? Но кто же вы такой?
-Человек,умеющийотвечатьзасвоюподпись,-ответилюношас
характерной для него вызывающей, ноисполненнойдостоинствадерзостью.-
Давид Поттер спас мне жизнь, и, если понадобится, я отдамзанеговседо
последней копейки, до последней капли своей крови!..
- Такое чувство делает вам честь, - прервал его полковник, - но навойне
трудно руководствоваться чувствами. А теперь выслушайте меня внимательно,-
продолжал он. - Уменяестьсын,примерновашеговозраста,онслужит
офицером в моем полку. На нем сосредоточил я всюсвоюотцовскуюнежность,
все честолюбие солдата... Так вот, предположим, что он находится впленуу
буров и должен быть расстрелян, как будет сейчасрасстрелянэтотчеловек.
Предположим также, что мне, его отцу, предлага ют его жизнь в обмен на жизнь
Давида Поттера...
- И вы?.. - задыхаясь от волнения, спросил юноша.
- Не принял бы предложения, и мой единственный сын погиб бы!
Словно оглушенный этими словами, юноша опустил голову.
Онпонял:ничто
уже не может спасти осужденного, и настаивать бесполезно. Впервые постигон
весь ужас этого страшного бича, этого бедствия, которое превращаетубийство
в закон и нагромождает горы трупов, этого позорящего человечествочудовища,
имя которому война
Вернувшись к буру, окруженному рыдающими родными, он взял его руку в свои
и с неизъяснимым выражени-ем нежности и сожаления воскликнул:
- Мой добрый Давид!.. Я думал смягчить их - ничего не вышло...Надеяться
больше не на что.
- И все же я так благодарен вам, мой маленький храбрый француз,заваше
участие, - ответил бюргер. - Бог свидетель,насердцестановитсятеплей,
когда видишь, что за наше дело борются такие люди, как вы!
- Неужели я ничего не могу сделать для вас?- прошептал юноша.
- Можете! Пробыть возле меня вместе с моей женой и детьмидопоследнего
моего вздоха... Отомстить за меня! Всегда сражаться так же, как... поняли? И
ни слова больше... Здесь слишком много ушей...
- Обещаю, Давид!
Офицерымеждутемрасходилисьпосвоимпалаткам,слюбопытством
поглядывая на этого мальчика, который жонглировал миллионами и говорил,как
мужчина.
Остались только старший сержант, два артиллериста и пехотинцы, окружавшие
место, где стояли осужденный и его близкие. Сержант резким голосомприказал
одному из солдат одолжить осужденному свою лопатку.
Солдатотстегнулподвешеннуюнапоясе,понижерюкзака,валлийскую
лопатку, которыми снабжена вся английская пехота, и подал ее буру, а старший
сержант, указав пальцем на землю, пояснил:
- Dig!.. Копай!..
Пожав плечами, бур спокойно ответил:
- Я не прикоснусь к этому английскому изделию, не стану марать своих рук,
да и родную землю, в которой мне суждено покоиться вечно.Принесите-камне
кирку да лопату, славные мои орудия С их помощью я вспахалэтудевственную
землю, опустошаемую теперь завоевателями.
Ему принесли. Он схватил рукоятки, отполированные долгимтрениемоего
огрубевшие от труда руки, и блестящее железо зазвенело. Потом двумя длинными
шагами он отмерил на красноватой земле свойгигантскийростизасекдве
глубокие зарубки. Английские солдаты,умеющиеценитьмужество,немогли
скрыть восхищения.
Бур поплевал на ладони, сжалрукояткукиркиицели-комушелвсвою
зловещую работу.
-Ну-ка,Давид,-бормоталон,-пошевели-кавпо-следнийразок
вскормившую тебя землю.
Согнув спину, напрягая руки и шею, на которых, слов-новеревочныеузлы,
выступили мускулы, он мощными ударами стал вгрызаться в землю вельдта*,и
она, проносясь между его ног, послушноложиласьпозадинего.Затемон
старательно выровнял лопатой яму, придав ей форму могилы.
Жена и дети, стоя на коленях под знойными лучами солнца, которое было уже
в зените, тихо плакали.
СолдатамразрешилиприсестьОнистализакусывать,вполголоса
переговариваясь. Время между тем шло, и могила углублялась. Великан-бурвсе
глубже и глубже уходил в землю, лишь изредка прерывая своюужаснуюработу,
чтобы тыльной стороной рукиотеретьструившийсяполицупот.