-- Замок Шос? -- вырвалось у меня. -- Что общего у моего бедного отца с
замком Шос?
-- Погоди, -- сказал мистер Кемпбелл. -- Как знать? Во всяком случае, в
замкеносят такоеже имя,какутебя, милок,--Бэлфуры из Шоса;род
древний,честный,уважаемый,хотя,бытьможет,ипришел вупадокза
последнее время. Даибатюшка твойбылчеловек ученый, как,впрочем,и
приличествуетнаставнику; школувелобразцово, апо разговоруиманере
держаться вовсене походил напростого учителя. Ты вспомни,как я был рад
видеть его в своем доме, когда принимал именитых гостей, как любили бывать в
егообществемои сородичи: Кемпбелл из Килреннета,Кемпбелл изДансвира,
Кемпбелл из Минчаи другие джентльмены хороших фамилий. Ну и, наконец,вот
тебе последнее: самописьмо,завещанное тебе и собственноручно надписанное
нашим усопшим братом.
Он дал мне письмо, на котором значилось: "Замок Шос. Эбенезеру Бэлфуру,
эсквайру, в собственные руки. Податель сего -- мой сын, Дэвид Бэлфур".
У меня забилось сердце: шутка ли, какое будущее дляшестнадцатилетнего
юнца, сына бедного учителя сельской школы, затерянной в Этрикском лесу!
-- Мистер Кемпбелл, -- запинаясь от волнения,проговорил я, -- а вы бы
на моем месте пошли?
--Определенно, --ответил пастор.-- Пошел бы, инемедля.Такой
крепыш, какты, дойдет доКремонда задва дня, кстати, туда отЭдинбурга
рукой подать. Нахудой конец, если так обернется, что твоя знатная родня --
а мне толькои остаетсяпредположить, что вы с ними не чужие, -- даст тебе
от ворот поворот, тожене страшно: еще два дня ходу, и ты постучишься в мою
дверь. Но я хочу надеяться, что ты будешь принят радушно, как предвидел твой
бедный батюшка,и со временем,чего доброго, станешьбольшим человеком. А
сейчас,Дэви,милок,--важнозакончилон,--совестьвелитмне
воспользоватьсяслучаемипредостеречьтебянапрощаниеотмирских
опасностей.
Он поискал глазами, куда бы сесть, увидел большой валун под придорожной
березкой,устроилсянанемпоудобнейинакрылсвоютреуголку носовым
платком,защищаясьотсолнца: онотеперь показалосьмеж двухвершини
светило прямо нам в лицо.
Итут, воздев указательныйперст, онпринялся предостерегать меня от
великогомножестваересей,нисколько,впрочем,менянепрельщавших,
наставляя прилежно молитьсяичитатьБиблию. После этого он нарисовал мне
картину жизни в богатом доме, кудая направлялся, и научил, как держаться с
его обитателями.
-- В мелочах, Дэви, будь уступчив,-- говорилон.-- Не забывай:ты
хоть рождендворянином,но воспитание получил деревенское. Не посрами нас,
Дэви, смотри, не посрами! Там, в этом пышном, знатном доме, набитомчелядью
всехмастей,нивчемне отставайотдругих,будьтакжеучтиви
осмотрителен, так жесметлив и немногословен.
Ну, а чтодоглавы дома--
помни, он господин.Тутговорить нечего: по заслугам ипочет.Главе рода
подчинятьсяодноудовольствие,вовсякомслучае,именнотакдолжно
рассуждать в юности.
-- Возможно, сэр, -- сказал я. -- Обещаю вам постараться, чтобы так оно
и было.
--Недурносказано,--просиялмистер Кемпбелл.-- Ну,атеперь
перейдем к материям вещественным, хотя -- дапростится нам этот каламбур --
быть может, и несущественным. У меня тут с собой сверточек, -- не переставая
говорить,он с усилием вытащил что-то из внутреннегокармана,-- ав нем
четыре вещицы. Первая из четырех причитается тебе по закону: небольшая сумма
денег закнигиипрочееимуществотвоего отца, купленныемною,какя
объяснилссамогоначала, врасчете перепродатьпо болеевыгодной цене
новому учителю. Другие три --маленькие подарки от меня и миссисКемпбелл;
прими,порадуйнас. Один, круглый поформе, наверное,понравится тебе на
первыхпорах больше всего, но, Дэви, милок ты мой, он что капля в море; шаг
шагнешь-- егоиследпростыл. Другой,плоский,четырехугольный,весь
исписанный-- твояподдержкаи опоранавсю жизнь, как добрыйпосохв
дороге, как мягкая подушка в час недуга.Ну,а последний-- он кубической
формы -- от души верю, поможет тебе найти дорогу в лучший мир.
С этими словамион встал,снялшляпу и любовно произнескоротенькую
молитву о юноше,вступающемвжизнь;потом внезапнообнял меня,крепко
прижал ксебе,отстранил,пристальнопогляделнаменяс непередаваемо
горестнымлицом, круто повернулся искриком"Прощай!"рысцой засеменил
обратнотойжедорогой,покоторой мы пришли. Со стороны, я думаю,это
выгляделосмешно, но мне было не до смеха. Я провожал его глазами, покаон
нескрылся из виду; он не замедлил шаг,ни разу не обернулся. Только тут я
сообразил, что все это показывает, как ему тяжело расставаться со мной, -- и
дочегоже мне стало совестно! Ведьсам я былрад-радехонек выбраться из
деревенскойглуши в большой, многолюдный дом кбогатыми важнымгосподам
одного со мной имени и одной крови.
"Эх, Дэви,Дэви, -- думаля,-- этоли нечернаянеблагодарность!
Неужтостоило лишьпобряцатьу тебянад ухом громкимименем, и ты готов
забыть старое добро и старых друзей? Фу, стыд какой!"
И, сев на тот же валун, с которого только что поднялся добряк-пастор, я
развернулсверток,чтобыпосмотретьнаподарки. Насчет кубического яс
самого начала не сомневался:конечно же, это была маленькая Библия, как раз
по размеру карманавпледе.Круглый оказалсямонетойводин шиллинг, а
третий, которому назначено было столь чудодейственно мне помогать и в добром
здравии,ивболезнях,ивовсехслучаяхжизни,--клочкомгрубой
пожелтевшейбумаги,накоторомкраснымичерниламивыведенобыло
нижеследующее:
"Способизготовленияландышевой воды.