За всю мою сменуникто не шелохнулся,а по
хлопанью руля я понял, что даже у штурвала нет ни души. Потом я узнал, что у
них, оказывается" было много убитых и раненых,а остальные выказывали столь
явное недовольство,чтокапитануи мистеруРиакупришлось, как и намс
Аланом,поочередно нестивахту, чтобы бриг ненароком не прибило кберегу.
Хорошо еще, чтовыдалась такая тихая ночь и ветер улегся, как толькопошел
дождь. И то, как язаключил по многоголосому гомону чаек, которые с криками
метались вокруг корабля, охотясь за рыбой, "Завет" снесло к самому побережью
Шотландии иликкакому-тоизГебридскихостровов,ивконцеконцов,
высунувшись из рубки, увидел по правому борту громады скалистых утесов Ская,
а еще немного правее -- таинственный остров Рам.
ГЛАВА XI. КАПИТАН ИДЕТ НА ПОПЯТНЫЙ
Часов в шесть утра мы с Аланом сели завтракать.
Полрубкибылусеянбитым стеклом иперепачкан кровью -- ужасающее
месиво; от одного его видамне сразу расхотелось есть. Затово всем прочем
положениеу нас было не только сносное,ноидовольно забавное: выставив
капитанас помощникомизихсобственнойкаюты,мыполучиливполное
распоряжение все корабельные запасы спиртного -- как вин, так и коньяку -- и
все самое лакомое изсъестных припасов, вроде пикулей игалет лучшей муки.
Уже этого было достаточно, чтобы привестинасв веселое расположение духа;
но еще потешнейбыло то,что два самыхжаждущихсына Шотландии (покойный
мистер Шуан в счет не шел) оказались на баке отрезаны от всей этой благодати
и обречены пить то, что более всего ненавидели: холодную воду.
-- И будьуверен, -- говорил Алан,--очень скороонидадут о себе
знать. Можно отбить у людей охоту к драке, но охоту к выпивке -- никогда.
Нам былохорошо другсдругом.Алан обходилсясомноюпрямо-таки
любовно;взяв со стола нож, он срезал со своего мундираодну из серебряных
пуговиц и дал мне.
-- Они достались мне от моего отца, Дункана Стюарта, -- сказал он. -- А
теперь я даю одну изних тебе в память о делах минувшей ночи. Куда бы ты ни
пришел, покажи эту пуговицу, и вкруг тебя встанут друзья Алана Брека.
Онпроизнес этос таким видом, словно онКарл Великийи у негопод
началом бессчетное войско, ая, признаюсь,хотьи восхищался его отвагой,
все же постоянно рисковал улыбнуться его тщеславию, --да, именно рисковал,
ибо, случись мнене сдержать улыбки, страшно подумать, какая бы разразилась
ссора.
Когда мы покончили с едой, Алан стал рыться в капитанском рундуке, пока
ненашел платяную щетку; затем,снявмундир,придирчивоосмотрел егои
принялся счищать пятна с усердиемизаботой, свойственными, как я полагал,
однимтолько женщинам. Правда, унегоне былодругого, даи потом, если
верить его словам,мундирэтот принадлежал королю, стало быть, и ухаживать
за ним приличествовало по-королевски.
И все же, когда я увидел, как тщательно он выдергивает каждую ниточку с
того места, где срезал для меня пуговицу, его подарок приобрел в моих глазах
новую цену.
И все же, когда я увидел, как тщательно он выдергивает каждую ниточку с
того места, где срезал для меня пуговицу, его подарок приобрел в моих глазах
новую цену.
Алан все еще орудовал щеткой, когда нас окликнул с палубы мистер Риак и
запросил перемирия дляпереговоров.Я вылезна крышу рубки и, сев на край
люка, с пистолетом в руке и лихим видом -- хоть в душе и побаивался торчащих
осколков стекла -- подозвал его ивелел говорить. Он подошел к краю рубки и
встал набухту каната, такчто подбородок его пришелся вровень с крышей, и
несколько мгновений мы молча смотрели друг на друга. Мистер Риак --он, как
я понимаю, неслишкомусердствовал на поле брани и потому отделался только
ссадинойна скуле --выглядел подавленными оченьутомленным после ночи,
проведенной на ногах то подле раненых, то на вахте.
-- Скверная вышла история, -- промолвил он наконец, качая головой.
-- Не мы ее затевали, -- отозвался я.
-- Капитан хотел бы переговорить с твоим другом. Можно и через окно.
--А может, он опятьзамышляетвероломство,откуданамзнать?--
вскричал я.
-- Отнюдь, Дэвид, --сказал мистер Риак. -- А если б и замышлял, скажу
тебе честно: нам бы все равно не набрать на свою сторону людей.
-- Вон как! -- протянул я.
-- Я тебе больше скажу,-- продолжал он. -- Дело не только в матросах,
дело вомне. Я натерпелся страху, Дэви.-- Он усмехнулся мне.-- Нет, нам
нужно одно: чтобы он нас не трогал.
Послеэтогояпосовещался с Аланом,и мывсесогласились провести
переговоры, обязавобе сторонычестнымсловом прервать военныедействия.
Однако миссиямистераРиака не была этим исчерпана: онстал молить меня о
выпивке, да так неотвязно, с такими горькими ссылками на свою прежнюю ко мне
доброту,чтояподконец подалемупримерночетверть пинтыконьяку в
жестянойкружке. Он отпилнемного, а остальное унесна бак, верно,чтобы
разделить со своим капитаном.
Немногоспустякапитан, каки было условлено,подошелк одномуиз
окошек рубки; он стоял под дождем, держа руку на перевязи, суровый, бледный,
постаревший, и я почувствовал угрызения совести, что стрелял в него.
Алан тотчас навел на его лицо пистолет.
--Уберите эту штуку! -- сказал капитан. -- Разве я не поручился своим
словом, сэр? Или вам угодно меня оскорблять?
-- Капитан, боюсь, чтоваше слово не прочно, -- отвечал Алан. -- Вчера
вечеромвы чинились и рядились, как торговка на базаре, итожепоручились
своим словом,даеще и по рукам ударили для верности -- и сами знаете, что
из этого вышло. Будь оно проклято, ваше слово!
-- Ну,ну, сэр, -- сказал капитан.-- От сквернословия большого добра
не будет. (Самкапитан, надоотдать емудолжное, этим пороком никогдане
грешил.) Нам и помимо этого есть очемпоговорить. Вы тут натворили бед на
бриге, -- горько продолжал он. -- Мне не хватает людей, чтобы управлятьсяс
судном, а старшегопомощника,безкоторогоякакбез рук, вы пропороли
шпагой так, что он отошел, не успев исловасказать.