--Зовут егоДункан
Маккей; он бьет в цель на слухс большого расстояния и не однажды обвинялся
в разбое, а случилось как-то, что и в убийстве.
-- И еще величает себя законоучителем! -- заметил я.
--Апочемубынет,--возразилМаклин,--когдаониесть
законоучитель!ЭтоегодюартскийМаклинпожаловалтакимзванием,из
снисхождения к его слепоте. Только впрок оно, пожалуй, не пошло, -- прибавил
мои трактирщик, -- человек всегдав дороге, мотается с места на место, надо
ж проверить, исправно ли молодежь учит молитвы -- ну, а это, само собой, для
него, убогого, искушение...
Под конец, когда даже у трактирщика душа больше не принимала спиртного,
он отвел меня ккровати, и я улегся спатьв самомбезоблачном настроении;
ведь закаких-то четыредня, без особойнатуги,яодолелвесьпуть от
Иррейда до Тороси: пятьдесят миль по прямой,а считая ещеи моинапрасные
скитания -- что-то околоста, и, значит, пересек большуючасть обширного и
неласкового к путнику островаМалл. И в конце такого длинногоинелегкого
перехода чувствовал себя к тому же куда лучше душою и телом, чем в начале.
ГЛАВА XVI. ОТРОК С СЕРЕБРЯНОЙ ПУГОВКОЙ ПО МОРВЕНУ
В Тороси в Кинлохалин, на материк, ходит постоянный паром. Земли по обе
стороныСаундапринадлежатсильномуклануМаклинов,ипочтивсе, кто
погрузился со мною на паром, были из этого клана.Напротив, паромщика звали
Нийл Рой Макроб; а так как Макробы входят в тот же клан, что и Алан Брек, да
ина эту переправуменя направил не ктоиной,как он, мненетерпелось
потолковать с Нийлом Роем с глазу на глаз.
На переполненном пароме это было, разумеется, немыслимо,а подвигались
мыоченьнеспоро.Ветранебыло,оснасткаже насуденышкеоказалась
никудышная: на одном борту лишь пара весел,на другом и вовсе одно. Гребцы,
однако, старались на совесть, к тому же их по очередисменяли пассажиры,а
все прочие,в лад взмахам,дружно подпевали по-гэльски.Славнаяэто была
переправа:матросскиепесни,соленыйзапахморя,духбодростии
товарищества, охвативший всех, безоблачная погода -- загляденье!
Впрочем, одно происшествие нам ее омрачило. В устье Лохалина мы увидели
большой океанский корабль; онстоял на якоре, ипоначалуя принялего за
одно из королевских сторожевых судов, которые зимою и летом крейсируют вдоль
побережья, чтобы помешать якобитам сообщаться с французами. Когда мы подошли
чуть ближе, стало очевидно, что перед нами торговый корабль; меняпоразило,
что нетольконаего палубах, но ина берегусобралосьвидимо-невидимо
народу и меж берегом и судномбезостановочно снуют ялики. Еще немного, и до
нашего слуха донесся скорбный хор голосов: люди на палубахи люди на берегу
причитали, оплакивая друг друга, так что сердце сжималось.
Тогдаяпонял,чтоэтосудноспереселенцами,отбывающимив
американские колонии.
Мыподошлик немубортоборт,иизгнанники,перегибаясьчерез
фальшборт,срыданьями протягивали руки к моим спутникам на пароме,среди
которыхуних нашлось немалоблизких друзей. Сколько еще это продолжалось
бы,незнаю:по-видимому, всезабыли овремени;новконце концовк
фальшборту пробрался капитан,который средиэтихстенаний инеразберихи,
казалось,уже непомнилсебя (и не диво), и взмолился, чтобы мы проходили
дальше.
ТутНийл отошелот корабля;наш запевала затянул печальную песню, ее
подхватили переселенцы,а там и их друзья на берегу, и она полилась со всех
сторон, словно плач по умирающим. Я видел, как у мужчин и женщин на пароме и
у гребцов, согнувшихся над веслами, пощекамструятся слезы,я и самбыл
глубоко взволновани всемпроисходящим имелодиейпесни (онаназывается
"Прости навеки, Лохабер").
На берегу в Кинлохалине я залучил НийлаРояв сторонку и объявил, что
распознал в нем уроженца Эпина.
-- Ну и что? -- спросил он.
-- Я тут кой-кого разыскиваю, -- сказал я, -- исдается мне, что у вас
об этомчеловеке могут быть вести. Его зовут Алан БрекСтюарт. -- И вместо
того, чтобыпоказать шкиперусвоюпуговицу,попытался сдуру всучитьему
шиллинг.
Он отступил.
--Этооскорбление,инемалое,--сказалон.--Джентльменс
джентльменомтак не поступает. Тот, коговы назвали, находится во Франции,
но если б он даже сидел у меня в кармане,я бы и волосу не дал упасть с его
головы, будь вы хоть битком набиты шиллингами.
Я понял,что избрал неверный путь, и, не тратя времени наоправдания,
показал ему на ладони заветную пуговку.
-- То-то, -- сказалНийл. --Вот бы и начал сразу с этого конца!Ну,
разтыи естьотрокс серебрянойпуговкой, тогданичего-- мне велено
позаботиться,чтобытыблагополучнодошелдоместа.Только тыужне
обижайся,я тебе скажупрямо: одно имя ты никогда больше не называй -- имя
Алана Брека; иодну глупость никогда больше не делай -- не вздумай в другой
раз совать свои поганые деньги горскому джентльмену.
Трудненько мне было извиняться: ведь не станешь говорить человеку,что
пока он сам не сказал, тебе и не снилось, чтобы он мнил себя джентльменом (а
именнотаки обстоялодело). Нийл,со своей стороны,не выказывал охоты
затягивать встречу со мною-- лишь бы исполнить, что ему поручено, и с плеч
долой;ионбез промедления началобъяснять мне дорогу.Переночеватья
долженбыл здесь же, в Кинлохалине, на заезжемдворе; назавтра пройти весь
МорвендоАрдгураи попроситьсянаночлег к некоему Джонуиз Клеймора,
которого предупредили, что я могу прийти; на третий день переправиться через
залив из Коррана и еще через один из Баллахулиша, а там спросить, как пройти
к Охарну, имению ДжемсаГлена в эпинском Дюроре. Как видите, мне предстояла
еще не одна переправа: в здешних местах море сплошь да рядом глубоко вдается
в сушу, обнимая узкими заливами подножия гор.