Ты меня понимаешь?
Он выпалилэтовсесгорячеймольбой, ухвативАланазаотвороты
мундира.
-- Да, -- сказал Алан. -- Я понимаю.
-- И уходи из нашихмест, Алан... да-да, беги из Шотландии... сам беги
и приятеля своего уводи. Потому что и на твоего приятеля из южного краямне
надо будет составить бумагу. Тыведьи это понимаешь, Алан,верно? Скажи,
что понимаешь!
Почудилось мне или Алан и в самом деле вспыхнул?
-- Ну, а каковоэто мне, Джеме?-- промолвилон, вскинувголову. --
Ведь это я привел его сюда! Ты же меня выставляешь предателем!
--Погоди,Алан,подумай! --вскричал Джеме.--Посмотри правде в
глаза! На неготак или иначе составят бумагу.Манго Кемпбелл,уж конечно,
опишет его приметы; какаяже разница, если и я опишу? И потом, Алан, у меня
ведьсемья. --Обанемного помолчали. -- А суд творитьбудутКемпбеллы,
Алан, -- закончил он.
-- Спасибо, хоть имени его никто не знает, -- задумчиво сказал Алан.
-- И не узнает, Алан! Голову тебе даю на отсечение! -- вскричал Джеме с
таким видом, словно и вправду знал,как меня зовут и поступился собственной
выгодой. -- Толькокак он одет,внешность,возраст, ну и прочее, да?Без
этого уж никак не обойтись.
--Смотрю я натебя и удивляюсь, --жесткосказал Алан. -- Тычто,
своимжеподарком хочешь малого погубить? Сначала подсунулемуплатье на
перемену, а после выдашь?
-- Что ты,Алан, -- сказал Джеме. -- Нет-нет, я про то платье, чтоон
снял... какое Манго на нем видел.
Все-таки он, по-моему, сник; этот человек был готов ухватиться за любую
соломинкуи, надо полагать, всевремя виделперед собойсудилищеи лица
своих кровных врагов, а за всем этим -- виселицу.
-- Ну,сударь, а твое какое слово? --обратился Аланко мне. -- Тебе
здесь защитой моя честь; без твоего согласия ничего не будет, и позаботиться
об этом -- мой долг.
-- Что я могу оказать, -- отозвался я. -- Для меня ваши споры -- темный
лес.Но толькоесли рассудитьздраво, таквинить надо того, кто виноват,
стало быть,того,кто стрелял. Составьте на него бумагу, как выговорите,
пускай его и ловят, а честным, невиновным дайте ходить не прячась.
Нов ответи АланиДжемеГленсталиужасаться надва голосаи
наперебой закричали, чтобы я попридержал язык, ведьэто дело неслыханное, и
что только подумаютКамероны(так подтвердилась моя догадка, что убийца --
кто-то из маморских Камеронов), и какэтояне понимаю,чтотого детину
могут схватить?..
-- Это тебе, верно, и в голову не пришло! -- возмущались оба, так пылко
ибесхитростно,чтоуменяопустилисьрукиияпонял,чтоспорить
бесполезно.
-- Ладно, ладно -- отмахнулся я, -- составляйте ваши бумаги на меня, на
Алана, на короля Георга, если угодно! Мы все трое чисты, а видно, только это
и требуется.
-- Ладно, ладно -- отмахнулся я, -- составляйте ваши бумаги на меня, на
Алана, на короля Георга, если угодно! Мы все трое чисты, а видно, только это
и требуется.Какбы тони было, сэр, -- прибавил я, обращаяськДжемсу,
когда немного остыл после своей вспышки, -- я друг Алану, и раз представился
случай помочь его близким, я не побоюсь никакой опасности.
Лучше согласиться по-хорошему, подумаля, а то вониу Алана, видно,
кошкина душе скребут;даи потом, стоитмне шагнутьзапорог, как они
составятнаменя эту проклятую бумагу, и не посмотрят, согласен я или нет.
Но оказалось,чтоя был несправедлив;ибо не успел я вымолвитьпоследние
слова, как миссисСтюарт сорвалась со стула, подбежала к нам исослезами
обняла сперва меня, а после Алана, призывая на нас благословение господне за
то, что мы так добры к ее семье.
--Про тебя, Алан, говорить нечего: то была твоя святая обязанность, и
не более того, -- говорилаона. -- Иное дело этот мальчик. Он пришел сюда и
увиделнасвнаихудшемсвете,увидел, как главасемьи,комупо праву
полагалось быповелевать как монарху,улещает, точно смиренный челобитчик.
Да, сынок, вы совсем иное дело.Жаль, неведаю, каквас звать,но я вижу
паше лицо, и пока у меня сердце бьется в груди, я сохраню его в памяти, буду
думать о нем и благословлять его.
Сэтими словами она меня поцеловалаи опять залиласьтакими горючими
слезами, что я даже оторопел.
-- Ну-ну,будет, -- сдовольно глупым видом сказал Алан.-- Ночкив
июлетакие короткие, что и не заметишь;а завтра --ого,какой переполох
поднимется в Эпине: чтодрагунов понаедет, что "круахану" [4] понакричатся,
что красныхмундиров понабежит...так нам с тобойсейчас главное поскорей
уходить.
Мыраспрощались и вновь отправилисьв путь, держа чуть восточное, все
по такой же неровной земле, под покровом тихой, теплой и сумрачной ночи.
ГЛАВА XX. ПО ТАЙНЫМ ТРОПАМ. СКАЛЫ
Временами мы шли, временами принимались бежать, и чем меньше оставалось
до утра, тем все чащес шагу переходилинабег.Местаповиду казались
безлюдными, однако в укромныхуголкахсреди холмов сплошь да рядом ютились
то хижина,тодомишко;мы ихминовали, наверно, десяткадва.Когдамы
подходили ктакой лачуге,Алан всякий раз оставлялменя в стороне,а сам
шел, легонько стучал в стену и перебрасывался через окно двумя-тремя словами
с заспанным хозяином. Такв горах передавали новости;и стольнепреложным
долгом это здесь почиталось,что Алан, даже спасаясьот смерти, чувствовал
себя обязанным исполнить его; и столь исправно долг этот соблюдался другими,
чтов доброй половине хижин, какие мыобошли, ужеслышали про убийство. В
прочих же, насколько мне удалосьразобрать (стоя на почтительном расстоянии
иловя обрывкичужой речи), этувесть принималискорейс ужасом, чемс
изумлением.
Хотьмы ипоспешали, день занялся задолго до того,как мыдошлидо
укрытия.