То быллишь одиниз тайников Клуни; пещерыи подземныепокои были у
него и в других частях его владений; следуя донесениям своих лазутчиков, он,
сообразнос тем,подступаютили удаляютсясолдаты,переходилиз одного
пристанищавдругое. Такая кочевая жизньи приверженность клана ксвоему
вождю не только делали его неуязвимым все товремя, пока многие другие либо
спасались бегством,либо были схвачены и казнены, но и дали емупробыть на
родине еще лет пять, и лишь построгому наказу своего повелителя он в конце
концовотбылвоФранцию. Тамон вскореумер; странносказать, но может
статься, на чужбине ему недоставало бен-элдерской Клети.
Когда мы подошли к входу, он сиделу своего скального очагаи глядел,
как стряпает прислужник. Одет онбыл более чем просто, носил вязаный ночной
колпак, натянутый на самыеуши, и попыхивал зловонной пенковой трубкой. При
всем том осанка у него была царственная, стоило посмотреть, с каким величием
он поднялся нам навстречу.
-- А, мистер Стюарт, -- сказал он, --добро пожаловать, сэр. Рад и вам
и другу вашему, который пока что неизвестен мне по имени.
-- Как поживаете. Клуни?--сказалАлан.--Надеюсь, отменно, сэр.
Счастлив видеть вас и представитьвамсвоегодруга, владельцазамкаШос
мистера Дэвида Бэлфура.
Небыло случая,чтобыАлан помянул мое имениебезехидства,но то
наедине; при чужих он возглашал мой титул не хуже герольда.
-- Входите же, джентльмены, входите, -- сказал Клуни.-- Милости прошу
ко мнев дом; он хоть диковинная обитель и, уж конечно, не хоромы, а все же
я принималвнемособукоролевской фамилии --вам,мистерСтюарт, без
сомнения, ведомо,какую особу яимею в виду.Смочим горлонасчастье, а
когдамойкосорукий челядин управитсяс жарким,отобедаемисразимся в
карты,какподобаетджентльменам.Жизнь моя здесь несколькопресна,--
продолжавон,разливаяконьяк,-- малоскем видишься, сидишьсиднем,
пальцамисучишьда все думаешьпрототславныйдень,чтоминовал,и
призываешь новый славный день,который, как мывсе надеемся, не за горами.
Выпьемте же за восстановление династии!
На том мы чокнулись и осушиличары. Я, право, ничего дурного нежелал
королю Георгу; но, пожалуй,окажисьонс нами, он сделал бы то же, что я.
Послеспиртного мне сразуоченьполегчало, и ябыл в силахоглядеться и
следить заразговором,бытьможет,все ещев легком тумане, но ужебез
прежнего беспричинного ужаса и душевной тоски.
Да, это было и впрямь диковинноеместо и такой же диковинный был у нас
хозяин. За долгую жизнь вне законаКлуни Макферсон,под стать какой-нибудь
вековухе, оброс ворохом мелочных привычек. Сидел он всегда на одном и том же
месте, которое прочим занимать возбранялось; вКлети все расставлено было в
разнавсегдазаведенном порядке,коегоникому недозволялосьнарушать;
хорошая кухня была однимизглавных его пристрастий, и,даже здороваясь с
нами, он краем глаза следил за жарким.
Как я понял, время от времени под покровом ночи оннаведывался к своей
жене и двум-трем лучшим друзьям, либоонинавещали его; большеюже частью
жил в полном уединении и сообщался лишьсо своими дозорными дасчелядью,
которая прислуживала ему в Клети. Поутру к нему первым делом являлся один из
них,брадобрей, и забритьемвыкладывал всеновости с округе, до которых
Клуни былпревеликий охотник. Расспросамего не было конца, он допытывался
до всех мелочей, истово, как дитя; а услышав иной ответ, хохотал до упаду, и
припомнивзаднимчислом,когдабрадобрейуждавным-давноушел,вновь
разражался смехом.
Впрочем, вопросы его, по-видимому, были не так уж бесцельны; отрезанный
от жизни, лишенный, как и другие шотландские землевладельцы, законной власти
недавним парламентским указом, он у себя в клане по-прежнему, на стародавний
обычай, исправлял судейские обязанности.
К нему вэто логово шли разрешать споры;люди его клана,которыене
посчиталисьбы срешениемВерховного суда, по одномуслову затравленного
изгоя забывали об отмщении, безропотно выкладывали деньги. Когда он бывал во
гневе,аэтослучалось нередко, онметалгромыимолнии почищеиного
монарха, и прислужники трепетали иниклиперед ним, как дети перед грозным
родителем.С каждымизних,входя,ончинноздоровался,а послеоба
по-военному подносили руку к головному убору. Одним словом, мне представился
случай заглянуть изнутри в повседневный обиход горного клана, причем такого,
чейвождьобъявлен внезакона и обречен скрываться; землиего захвачены;
войскаохотятся за нимповсем краям, порой вкакой-нибудьмилеот его
убежища; амеж тем последний оборванец, которыйкаждый день сносил от него
выволочки и брань, мог бы разбогатеть, выдав его.
В тот первыйдень, едва поспело жаркое, Клуни собственноручно выжалв
неголимон (в подобных роскошествах он не знал недостатка)и пригласил нас
откушать.
-- Таким блюдом, только без лимонного сока, япотчевал в этом же самом
доме его королевское высочество, -- сказал он,-- Вте времена и мясо было
редким лакомством, ао приправах никто не мечтал. Даи то сказать, в сорок
шестом на моей земле больше было драгун, чем лимонов.
Не знаю,вправду лиудалось жаркое-- привиде егоуменя тошнота
подступила к горлуия насилу проглотилнесколькокусков.За едой Клуни
занимал нас рассказами о том, как гостил в Клети принцЧарли [6], изображал
собеседников в лицах и подымался из-за стола, чтобы показать, где кто стоял.
Сегословпринцмне представилсямилымигорячимюношей,достойным
отпрыскомдинастииучтивыхкоролей, уступающим, однако,в мудростицарю
Соломону. Я понял также, что пока он жилв Клети, он то и дело напивался, а
стало быть, уже в ту пору начал проявляться порок, который ныне, если верить
слухам, обратил его в развалину.
Как только мы покончили с едой. Клуни извлек видавшую виды, захватанную
изасаленную колоду карт,какуюдержатразвечто вжалкой харчевне,и
предложил нам сыграть, а у самого уже и глаза разгорелись.