НаАллан-Уотере,невдалеке от того места,где он впадает в Форт,мы
угляделипесчаныйостровок, заросшийлопухами,белокопытником идругими
невысокими травами, которые как раз скрыли бы человека, если б он лег плашмя
наземь. Здесь мы исделали привал, насамомвиду у Стерлинговского замка,
откуда то и делодоносиласьбарабаннаядробь, возвещая, чтостановится в
стройкакая-точасть гарнизона. В поле на одном берегу весьдень работали
жнецы, и слышалось теньканье серпов о камень и голоса и даже отдельные слова
из разговора. Тут надо было лежать пластом да помалкивать. Впрочем, песок на
островке был прогрет солнцем, зелень спасала макушки от припека, еды и питья
было вволю; а главное, до свободы оставалось рукой подать.
Когда жнецы покончили с работой и сталосмеркаться, мыперебрались на
берег и полями, держась поближе к изгородям, начали подкрадываться к мосту.
Стерлинг-бридж тянетсяотсамогоподножиязамкового холма:высокий
старинный, узкиймостс башенкамивдоль перил; легкопонять, как жадно я
разглядывалэтопрославленноевисторииместо,адля нас с Аланом--
воистину врата ко спасению. Когда мы его достигли, еще луна не взошла; вдоль
крепости там и сям горели огни, и внизу, в городе, кое-где засветились окна;
вокруг, однако, царила тишина и часовых на мосту было не видно.
Я рвался вперед, но Алана и тут не покидала осторожность.
--Похоже, тишьдагладь,-- сказалон. -- А все-таки для верности
притаимся-ка мы с тобой вон там за насыпью и поглядим, что будет.
С четверть часа пролежали мы, то перешептываясь, то молча, и ни один из
звуковземныхнедонесся до нас, только волны плескались о быки моста. Но
вотмимо проковыляла, опираясь накостыль,хромая старушка;остановилась
передохнуть,неподалекуотнас,Кряхтя исетуявслух на своинемощи и
дальнююдорогу; потом стала взбираться на горбатый хребет моста. Старушонка
была такая крохотная,а безлунная ночь тактемна,чтомы быстро потеряли
хромоножку извиду;толькослышали,как медленно замирают вдали ее шаги,
стук костыля и нудный кашель.
-- Готово, она уже на той стороне, -- шепнул я.
-- Нет, -- отозвался Алан, -- шаги еще гулкие, значит, на мосту.
И в этот миг раздался окрик:
-- Кто идет?
Мы услышали, как брякнулокамни приклад мушкета. Скорее всего солдат
уснул на часах, и, если б мы сразу попытали счастья, возможно, проскользнули
бы незаметно; а теперь его разбудили, и, значит, случай был упущен.
--Этот способдля наснегодится, -- прошептал Алан. --Ни-ни-ни,
Дэвид.
И,несказав большенислова, ползком пустилсяназадчерезполя;
немного спустя, когдас моста нас уженикакнемогли заметить, онснова
встал на ноги и зашагал по дороге, ведущей на восток. У меня просто в голове
не укладывалось, для чего он это делает; впрочем, признаюсь, я был так убит,
что мне сейчас трудно было чем-либо угодить. Всего минуту назад я ужевидел
мысленно,какстучусьвдверимистераРанкилера, чтобы,подобно герою
баллады, заявитьсвоиправанаследника; и вотя,какпрежде, начужом
берегу, затравленный, бездомный и гонимый.
--Этот способдля наснегодится, -- прошептал Алан. --Ни-ни-ни,
Дэвид.
И,несказав большенислова, ползком пустилсяназадчерезполя;
немного спустя, когдас моста нас уженикакнемогли заметить, онснова
встал на ноги и зашагал по дороге, ведущей на восток. У меня просто в голове
не укладывалось, для чего он это делает; впрочем, признаюсь, я был так убит,
что мне сейчас трудно было чем-либо угодить. Всего минуту назад я ужевидел
мысленно,какстучусьвдверимистераРанкилера, чтобы,подобно герою
баллады, заявитьсвоиправанаследника; и вотя,какпрежде, начужом
берегу, затравленный, бездомный и гонимый.
-- Ну? -- спросил я.
-- Вот тебе и ну, -- сказал Алан. -- Что прикажешь делать? Не такие они
олухи, как я думал. Нет, Дэви,Форта мы стобой ещенеодолели, чтоб ему
высохнуть и травой порасти!
-- Но для чего идти на восток? -- спросил я.
-- А так, наудачу!-- сказал Алан. -- Раз черезреку переправиться не
удалось, поглядим, может, с заливом придумаем что-нибудь.
-- На реке-то есть броды, а на заливе -- никаких.
-- Как же: и броды и мост вон стоит,--молвил Алан.-- Да что в них
толку, если кругом стража?
-- Речку хоть можно переплыть, -- сказал я.
--Когдаумеешь, отчего непереплыть,-- возразил Алан. -- Только я
что-то неслыхал, чтобымы стобойсильно блистали этим умением;что до
меня, то я плаваю вроде камня.
-- Куда мне вас переспорить, Алан, -- сказал я, -- но все равно я вижу,
что мы метим из огня,да в полымя. Еслиуж речку перейти тяжело, таксамо
собой, что море -- еще тяжелей.
-- Но есть ведь на светелодки, -- сказал Алан, -- если, конечно, я не
ошибаюсь.
-- Вот-вот, и ещеесть на свете деньги, -- сказал я.-- Но коли у нас
ни того, ни другого, какая нам радость, что их кто-то когда-то придумал!
-- Полагаешь? -- сказал Алан.
-- Вообразите, да, -- сказал я.
-- Дэвид, -- сказал он, --выдумки в тебе-- котнаплакал,а веры и
тогоменьше.Вотя,дай толькопораскинутьумом,хотьчто-нибудь, да
изобрету: не выпрошу лодку насовсем, так на время возьму, не украду, так сам
построю!
-- Как бы не так! -- фыркнул я. --И потом, главное: мост перейдешь, и
он молчок, а на заливе, если даже переплывем, будет лодка на тойстороне --
значит, кто-то ее привел, значит, сейчас переполох по всей округе...
-- Слушай!--гаркнул Алан. -- Если я сотворюлодку,таксотворю и
лодочника, чтобы отвелее на место! Так что не докучай ты мне большесвоим
вздором, знай себе шагай, а уж Алан как-нибудь подумает за тебя.
Итак, всю ночь мы брели по северному берегу поречья под сенью Охиллских
вершин, мимо Аллоа, Клакманана, Кулросса, которые мы обходили стороной, -- и
часам к десятиутра, голодныекакволкиисмертельноусталые, вышлик
селению Лаймкилнс.