А пока дайте-ка
ключ отпогреба, и Торренс вчесть такогособытия достанет намбутылочку
вина из запасов вашего батюшки. -- Онповернулсяи взял менязаруку. --
Мистер Дэвид, -- сказал он, -- я вам желаю всяческих радостей от этой доброй
и, я полагаю, вполне вамизаслуженной перемены в судьбе. -- Вслед за тем он
не без лукавства обратился к Алану: -- Мистер Томсон, позвольте выразить вам
мое восхищение: вы свою роль провели с незаурядным искусством, и лишь одно я
не вполне себе уяснил. Вас, как я понимаю, зовут Джеме или Карл? А если нет,
значит, Георг?
-- Отчего же, сэр,я непременно должен зватьсякаким-тоиз этих трех
имен? -- воинственно произнес Алан и весь подобрался, словно бы учуяв обиду.
--Да нет,сэр, просто вы помянулипро королевскоеимя, --невинно
отозвалсяРанкилер. -- А так как короля Томсона до сих пор не бывало --во
всякомслучае, моихушейславаонем не достигла, --я рассудил,что,
очевидно, вы имеете в виду то имя, которое вам дали при крещении.
Удар пришелся по больному месту; и не скрою, Алан принял его тяжело. Ни
слова не сказав в ответ, он отошел в дальний угол кухни, сел и нахохлился; и
только после того, как к нему подошел я, пожал емуруку и стал благодарить,
сказав, чтоглавная заслугав моем торжестве принадлежит ему, он улыбнулся
краем рта и согласился примкнуть к нашему обществу.
Ктомувремени уж был затоплен очаг иоткупорена бутылка вина,а из
корзины извлечена добрая снедь, которой мы сТорренсоми Аланомпринялись
отдаватьдолжное;стряпчийжес дядюшкой уединилисьдляпереговоровв
соседней комнате. Целыйчас совещалисьони при закрытых дверях;кисходу
этого срока они пришлик соглашению, а последядяс племянникомповсей
формеприложиликнемуруку.Егоусловияобязывалидядюуплатить
вознаграждение Ранкилеру за посредничество, амне ежегодно выплачиватьдве
трети чистого дохода от имения Шос.
Такобездоленный бродяга из баллады вступил в свои владения; в ту ночь
я улегсяспатьнакухонныесундукисостоятельнымчеловеком,отпрыском
знатной фамилии.Алан,Торренс и Ранкилер безмятежно похрапывали насвоих
жесткихпостелях; я же-- хотьстолько дней и ночей валялсяпод открытым
небом в грязи ильна камнях, зачастую на голодное брюхо, да еще в страхе за
своюжизнь -- был этой переменой к лучшемувыбитиз колеи, какниодним
ударом судьбы, ипролежал до самого рассвета, глядя, как пляшут напотолке
тени от огня, и обдумывая будущее.
ГЛАВА XXX. ПРОЩАНИЕ
Чтож, я-тосам обрелпристанище, однакона моей совестиоставался
Алан, которому я столь многим был обязан; а на душе тяжелым камнемлежала и
другаязабота:Джеме Глен, облыжно обвиненныйвубийстве. То идругое я
наутроповерилРанкилеру,когдамыснимчасовпримерновшесть
прохаживались взад-вперед перед замком Шос, а вокруг,сколько хватало глаз,
простирались поля и леса, принадлежавшие когда-то моим предкам, а нынемои.
Хоть и о мрачных предметах велась беседа, а взгляд мой нет-нет да и скользил
любовно по этим далям, и мое сердце екало от гордости.
Что у меня прямой долг перед другом, стряпчий признал безоговорочно.Я
обязан,чего бы мне то нистоило,помочь ему выбратьсяизШотландии; на
участие в судьбе Джемса он смотрел совсем иначе.
-- Мистер Томсон --это особая статья, -- говорил он, -- родич мистера
Томсона--совсемдругая. Я недовольноосведомлен оподробностях, но,
сколько понимаю, дело решается не без вмешательства могущественного вельможи
(мыбудем, свашего дозволения,именоватьего Г.А. [17]),который,как
полагают, относится к обвиняемому сизвестным предубеждением.Г. А., спору
нет, дворянинотменныхкачеств, и все же, мистер Дэвид, timeo quinocuere
deos [18]. Если вы своим вмешательством вознамеритесь преградить ему путь, к
отмщению,помните, есть надежный способотделатьсяот ваших свидетельских
показаний: отправитьвас наскамьюподсудимых. А там вас ожидает столь же
горестная участь, что и родича мистера Томсона. Вы возразите, чтоневиновны
--такведь ионнеповинен.А быть судиму присяжными-горцамипо поводу
горской усобицы и притом, что насудейском кресле горец, -- от такогосуда
до виселицы рукой подать.
Честноговоря, всеэти доводы я и сам себеприводил, и возразить мне
былонечего;апотому я призвал на помощь все простодушие,на какоебыл
способен.
--В такомслучае,сэр,--сказаля, --мне,видно,ничегоне
останется, как пойти на виселицу?
-- Дорогое дитя мое, -- вскричалРанкилер, -- ступайте себе сбогом и
делайте, что считаете правильным! Хорош жея, что всвои-то лета наставляю
вас напуть постыдный, хоть и надежный. Беру назад свои слова и приношу вам
извинения.Ступайтеиисполните свой долги, кольпридется,умритена
виселице честным человеком. В жизни бывает кое-что похуже виселицы.
-- Немногое, сэр, -- с улыбкой заметил я.
--Нет,сэр, позвольте!-- вскричал он. -- Очень многое. За примером
ходить недалеко,вотдяде вашему разв двадцатьлучшебыипристойней
болтаться на виселице!
Сказав это, он воротился в замок (все еще в сильном возбуждении: видно,
порывмойочень пришелся ему по нраву) и принялся составлять для менядва
письма, поясняя тем временем их назначение.
-- Вотэто,-- говорил он, -- доверительное письмомоимбанкирам из
БританскогоЛьнопрядильного кредитногообществаспросьбоюоткрытьвам
кредит.Все ходы и выходы вамподскажет мистер Томсон, он человек бывалый,
вы же с помощью этогокредитадобудетесредства дляпобега.Надеюсь, вы
будете рачительнымхозяиномсвоим деньгам; однако поотношениюктакому
другу, какмистер Томсон, я позволилбы себе даже расточительство.Что же
касается родичаего,тутдля вас самое лучшеепроникнуть кГенеральному
прокурору,все емурассказать и вызваться в свидетели;примет ли онваше
предложение, нет ли -- это совсем другой вопрос,который будет зависеть уже
отГ.