– Он утонул во время шторма, – ответил Жюмер.
– Но где?
– Понятно. Как сказал бы Долговязый Джон Сильвер : «Вот в чем загвоздка».
– Мы думали, вы сможете нам помочь, – сказала Финн.
– И почему, интересно, я должен?
– Потому что «Черные рыцари» тоже пытаются это выяснить, – ответил Билли.
– Понятно, – снова протянул Жюмер. – Злодеи из Ватикана. Новый страшный Сатана для создателей триллеров.
– Вы считаете их выдумкой?
– Нет, конечно. Они совершенно реальны, только на самом деле они никогда не имели отношения к Ватикану. Нет никакого жуткого заговора
носящих сутану альбиносов, цель которых – защитить тайны нового тысячелетия посредством диковинных посланий, заклю-ченных в мостовых
Парижа или в старых картинах . Единственное, что впечатано в мосто-вые Парижа, – это использованная жевательная резинка. Тут все дело
в деньгах. Инквизиция всегда жаждала власти и богатства. И по сей день ничего не изменилось.
– Вы нам поможете? – прямо спросила Финн.
– Конечно, отчего не помочь? – пожав плечами, ответил Жюмер.
– Как-то уж очень все просто, – заметила Финн. – С чего это вдруг вы стали нам дове-рять?
– Керзнер сообщил вам, что мы придем, – сказал Билли, неожиданно все поняв. – Он позвонил, чтобы предупредить.
– Разумеется. И очень точно описал мисс Райан.
Старик с трудом поднялся на ноги, опираясь на свои палки.
– Поверните на двери табличку, закройте дверь на засов и опустите жалюзи, – проин-структировал он Билли.
На оборотной стороне таблички «Открыто» было написано: «Entrailles pas Fiables» .
– Это может относиться к самым разным ситуациям и редко вызывает вопросы, – по-яснил Жюмер, который вышел из-за прилавка и начал
прокладывать путь между стопками книг. – Пожалуйста, идите за мной. В задней части магазина у меня жилые комнаты, я сварю кофе.
Макс Кесслер сидел в бомбоубежище Джека Кеннеди и изучал досье Харрисона Ноуб-ла и его отца. Это было весьма интересное чтение.
Компания «Ноубл фармасьютикалс» появилась как семейный бизнес почти сто лет на-зад. Она ввозила в страну самые разные готовые
лекарства, но специализировалась на па-тентованных средствах, таблетках, порошках и тониках, в иных из которых содержались
производные продукты опиума, основным действующим веществом других был кокаин, а в состав невероятно популярной микстуры «Тоник леди
Хелен», используемой в ситуациях, обозначенных как «особое периодическое явление», входила значительная доза героина. За десятилетия,
прошедшие со времени основания, компания «Ноубл фармасьютикалс» увели-чила свое состояние, расширила ассортимент безрецептурных
лекарств, но продолжала де-лать упор на патентованные препараты самого разного рода, особенно на свой главный продукт – «Микстуру
Ноубла», средство от всех болезней, которое отлично продавалось до середины пятидесятых годов.
В 1960 году Конрад Ноубл, патриарх семьи, умер, и бразды правления взял в свои руки Джеймс Джонас Ноубл. Первым делом он поменял
почти все названия продуктов, выпускаемых компанией. Так, «Микстура Ноубла» превратилась в номикс, «Тоник для волос Грейди» стал
именоваться брилламином, а «Печеночные таблетки Ноубла» – гепарином. Под руководством Джеймса Ноубла компания постепенно избавилась
от старых, весьма сомнительных лекарств и начала выпускать препараты общего типа, внимательно следя за появлением психотропных
средств и антидепрессантов, отражающих постоянно растущее количество новых болезней, описываемых в «Руководстве по диагностике и
статистике психических расстройств», в четвертом издании которого «робость» классифицировалась как «тревожное расстройство личности»,
или ТРЛ.
Каждый раз, когда в «Руководстве» упоминалась новая болезнь, Ноубл находил для нее лекарство или адаптировал какое-то из тех, что
выпускали другие компании. Прозак и пароксетин превратились в данекс, сертралин стал антипаном, а бупропион – цитолофтом. Препарат,
получивший другое название, приносил миллиарды. К 2000 году «Ноубл фар-масьютикалс» заняла восьмое место среди самых крупных компаний
мира, а их девиз «Мы ощущаем вашу боль» стал девизом «Вечернего шоу Дэвида Леттермана» и регулярно паро-дировался в программе
«Субботним вечером в прямом эфире». Лишенные чувства юмора юристы «Ноубл фармасьютикалс» пытались убедить Джеймса Ноубла, что у него
есть все основания, чтобы подать на шоу в суд, но он обозвал их идиотами, не понимающими, что это реклама на всю страну, да еще
бесплатная.
Харрисон Ноубл, единственный ребенок Джеймса Ноубла, был всего лишь его слабым отражением. Некоторые журналисты, ведущие разделы
светской хроники, писали, что он унаследовал от отца только сильный подбородок и любовь к блондинкам. Студент Йельско-го
университета, ставший членом тайной организации «Череп и кости» исключительно бла-годаря отцу, Харрисон Ноубл ничем особенно не
интересовался, лишь растрачивал свой трастовый фонд и коллекционировал дебютанток, с которыми ему удалось переспать. Потом он завел
интрижку с дочерью президента Соединенных Штатов, и она от него забеременела. После того как удалось замять скандал, связанный с
беременностью и абортом, отец предъявил Харрисону ультиматум, потребовав, чтобы тот занялся делом. Так возникли «Предприятия Ноубла»
– финансируемый компанией «Ноубл фармасьютикалс» фонд, якобы занимавшийся океанографическими исследованиями, но на самом деле
служивший прикрытием для серии бездарных экспедиций по поиску сокровищ и способом удовлетворить страстную любовь Харрисона к
подводному плаванию и островам Карибского моря. Кроме того, это позволило отцу держать сына подальше от опасных политических спален.
Связь между молодым Ноублом и королем наркоторговли Ангелом Гусманом вывела аналитический интеллект Макса Кесслера сразу на несколько
интригующих тропинок и по-требовала более пристального внимания, в особенности если, как предполагал Макс, Харрисон Ноубл действовал
от имени отца. С той же неотвратимостью, с какой прослушка, организованная в отеле «Уотергейт», привела к отставке Никсона, Макс
всегда распознавал верхушку айсберга, когда видел ее.
8
На своей простой кухне Пьер Жюмер разлил кофе по чашкам, поставил на стол тарел-ку с маленькими пирожными и сел рядом с Билли и Финн.
– Я до сих пор не уверен в важности Кодекса Кортеса, – сказал Билли.
– Если не считать его огромного значения как исторического документа, Кодекс Кор-теса являлся доказательством предательства этого
конкистадора. Кортес укрыл от короля Карла огромное сокровище. В те времена монархия получала одну пятую часть добычи лю-бой
экспедиции в Новый Свет. Но Кортес обладал таким могуществом, что справиться с ним можно было только одним способом – отлучив от
церкви руками инквизиции. В этом случае все его земли и состояние переходили в распоряжение церкви, которая передавала оговоренную
заранее часть короне. Иными словами, ровно то, что делали нацисты с евреями в тридцатых годах, а Рузвельт с интернированными японцами
– после Перл-Харбора. Санкционированный правительством грабеж, все очень аккуратно и чисто, в соответствии с действующими в то время
законами.