– Месье, у нас тут не библиотека, а магазин, и я собираюсь его закрывать, – громко об-ратился к нему Жюмер. – Если хотите, покупайте
книгу, но что бы вы ни решили, делайте это быстро.
Мужчина поднял голову и любезно улыбнулся, явно не обидевшись на тон старика. Значит, все-таки покупатель. Иногда внешность бывает
обманчива.
– Мне нравится Вольтер, – сказал мужчина.
– Мне тоже, – кивнул Жюмер. – Полагаю, этот конкретный том стоит двести пятьдесят евро.
– Книги зачастую заставляют нас скучать, но я не знаю ни одной, которая нанесла бы читателю реальный вред, – откликнулся мужчина.
– Многие книги превращают нас в невежд, – парировал Жюмер. – Мы доказали, что оба можем цитировать Вольтера. Однако цена на книгу
по-прежнему остается двести пять-десят евро.
– И вы не согласитесь на меньшее? – спросил мужчина.
– Здесь не блошиный рынок, месье, – вздохнув, ответил Жюмер. – Я никогда не тор-гуюсь.
– Сегодня вы измените своим правилам.
Мужчина засунул руку во внутренний карман пиджака, достал сделанный в России автоматический пистолет Стечкина и выстрелил Жюмеру в
лицо. Раздался звук, как будто лопнул воздушный шарик, и Жюмер повалился на пол за прилавком. Мужчина убрал ору-жие во внутренний
карман и вышел из магазина, унося с собой Вольтера.
10
Аркадий Крус трясся на пассажирском сиденье модернизированного джипа «судзуки», пробиравшегося сквозь джунгли. На старый
четырехместный «джимми» поставили надежные оси, цилиндрические рессоры и колеса на восемнадцать дюймов выше нормы. На нем имелся
каркас безопасности, но не было крыши, а задний и передний бамперы были сделаны из запасных покрышек. Над каркасом торчал пулемет 50
-го калибра. Кроме водителя в форме еще один мужчина сидел около пулемета, а третий устроился сзади со штурмовой винтовкой FX-05
«Огненная змея», которую широко использовала мексиканская пехота. Гусман, убийца и безумец, страдающий манией величия, обладал
превосходным снаряжением.
Машина, приспособленная для передвижения по джунглям, быстро мчалась по узкой тропинке с удивительно светлой растительностью. Земля
была сухой, открытой солнцу, с густыми зарослями тонких деревьев и переплетением ползучих растений. Этими старыми, но вполне
различимыми тропинками на протяжении сотен поколений пользовались люди и животные.
Через час они выехали на поляну перед древним храмом майя, разрушенным и почти прекратившим свое существование. Поляна представляла
собой подобие древнеримского лагеря с небольшими руинами в центре. По периметру шла земляная насыпь с частоколом из бамбука. Внутри
прямоугольного пространства ровными рядами выстроились три дюжины хижин, а прямо напротив руин расположилось центральное здание.
Крытые сплющенными пятидесятигаллоновыми бочками хижины стояли на сваях. «В дождь здесь, наверное, возникает ощущение, будто оркестр
играет на инструментах из стали», – подумал Аркадий.
И повсюду были мужчины в форме: они шагали по улицам, занимались военной под-готовкой, стояли на постах около частокола и пулеметов,
установленных на верхних пло-щадках башен, стоящих по четырем углам огороженной территории. А кроме того, они вы-полняли самую разную
работу для поддержания жизни лагеря: чистили туалеты, готовили еду и даже развешивали выстиранное белье.
Лагерь представлял собой маленький город, населенный одетыми в форму мужчинами с суровыми длинноносыми лицами майя. Они выглядели как
старые соратники Кастро пер-вых дней революции.
Именно это им и обещал Гусман – возвращение господства майя на их исконных землях.
Деньги и наркотики прикрывались революционными лозунгами. Знакомая история.
В дальнем конце огороженной территории стояла старая хижина из волнистого железа, кое-как прикрытая камуфляжной сеткой с листьями.
Рядом гудел огромный генератор. Аркадий разглядел на неровных стенах несколько больших кондиционеров и понял, что перед ним завод.
Где-то чуть дальше в глубь территории, среди холмов, наверняка находилась спрятан-ная от посторонних глаз плантация опиумного мака, а
рядом с лагерем должна быть поса-дочная площадка. Сам Гусман производил очень небольшое количество опиума, предпочи-тая импортировать
его из других мест, главным образом из Венесуэлы и Гватемалу. На своем маленьком заводике он очищал опиум, превращая его в морфий,
затем отправлял че-рез Аркадия на Кубу, где после окончательной переработки зелье становилось героином.
Полосатый джип остановился около большого здания, прячущегося в тени развалин храма. Гусман уже ждал Аркадия на закрытом от солнца
крыльце своего штаба. Он совсем не походил на наркобарона в привычном понимании этого слова, скорее напоминал бухгал-тера средних
лет: черные волосы уже начали редеть, глаза были искажены стеклами боль-ших очков в прямоугольной оправе, к тому же он явно страдал
избыточным весом, и пивное брюшко нависало над ремнем форменных брюк. На форме не было никаких знаков различия, которые говорили бы о
его звании или статусе. На кармане рубашки расплылось чернильное пятно, короткие толстые «мясницкие» пальцы тоже были перепачканы
чернилами. Гусман улыбнулся, когда Аркадий выбрался из машины.
– Доброе утро, капитан Крус.
Голос у Гусмана был пронзительным, почти как у женщины.
– И вам, Джеф, – ответил Крус.
– Как доехали?
– Я предпочитаю море.
– Отлично! – ответил Гусман и громко, очень по-женски рассмеялся. – Вы будете управлять волнами, а я стану царствовать в джунглях. –
Он растянул пухлые губы в улыбке, предоставив Аркадию любоваться очень дорогим набором коронок. – Удобное разделение полномочий, вы
не находите?
– Как скажете, Джеф.
– Заходите ко мне, выпьем чего-нибудь, – предложил Гусман, повернулся, не дожида-ясь ответа, и вошел в свой штаб.
Крус поднялся по ступенькам, а водитель джипа закурил и остался ждать на улице.
Внутри штаб был совсем простым и скромным – одна большая комната с тонкой соло-менной циновкой на полу. В дальнем конце стояли
кровать, комод, письменный стол и не-сколько стульев, на стене за столом висела карта полуострова Юкатан. Дополняли обста-новку бар,
сделанный из маленькой подставки для умывальника, громадный викторианский диван, обитый потертым хлопчатобумажным плюшем красного
цвета, как в борделе, и три таких же кресла, расставленных вокруг холодной дровяной печки.
Как только они вошли, словно из воздуха материализовался худой мужчина в белой куртке и с бледным лицом, который держал в одной руке
поднос. Рукав другой, отсутст-вующей, руки был приколот к плечу. На подносе стояли две чашки из мейсенского фарфора голубого цвета,
наполненные кофе, серебряная сахарница и молочник, тоже серебряный. Однорукий мужчина поставил поднос на дровяную печь и исчез.
Гусман вышел из-за своего импровизированного бара, держа в руке пузатую темную бутылку бренди «Ацтека де Оро». Он дополнил до краев
свою чашку с кофе и протянул бу-тылку Аркадию, но тот покачал головой, отказываясь.
– Молоко, сахар?
– Я предпочитаю черный кофе.
– Разумеется, вы же кубинец.