— Вас там
будут поджидать четверо наемников с мушкетами.
— Всего четверо? — губы Рошфора исказила хищная улыбка. — Ну,
это не так страшно… В любом случае спасибо, юноша. Как выражались
древние, кто предупрежден — тот вооружен. Откуда вы это узнали?
— Случайно услышал, — ответил д'Артаньян.
— Вот как? — Рошфор прищурился. — Не от господ ли мушкетеров?
— Я не шпион, — сумрачно произнес д'Артаньян. — Я попросту
решил вас предупредить, как дворянин дворянина.
— Ну что же, это делает вам честь, — сказал Рошфор, по-
прежнему меряя юношу испытующим взглядом. — Вы, надо полагать,
кардиналист?
— Я всего-навсего бедный гасконский дворянин, пустившийся за
фортуной в Париж, — в сердцах сказал д'Артаньян. — В нашей глуши,
собственно, нет ни роялистов, ни кардиналистов… хотя и до нас,
конечно, доходят кое-какие известия о жизни в столице…
— Судя по выговору, вы, должно быть, из Дакса или По?
— Из Тарба, мое имя — д'Артаньян.
— В Тарбе и его окрестностях, насколько мне известно, обитает
несколько ветвей рода д'Артаньянов. К которой их них вы имеете
честь принадлежать?
— Я сын того д'Артаньяна, что участвовал в войнах за веру
вместе с великим королем Генрихом, отцом нашего нынешнего короля,
W ответил д'Артаньян, гордо выпрямившись, насколько это возможно
для человека, лежащего на грубо сколоченной скамье в самой
беспомощной позе.
— Это достойный дворянин… — сказал Рошфор в некоторой
задумчивости. — Значит, вы пустились за фортуной…
— Если вы усматриваете в этом нечто достойное насмешки, я
готов вам доказать… — слабым голосом, но решительно произнес
д'Артаньян.
— Ну полно, полно! — успокоил его Рошфор. — Должен вам
заметить, что вы, не будучи ни роялистом, ни кардиналистом, тем не
менее ухитрились впутаться в нешуточные игры…
— Таково уж гасконское везение, — сказал д'Артаньян как мог
беззаботнее. — Мы не бежим от опасностей, они нас находят сами…
— Боюсь, опасность сильнее, чем вам представляется. Вы
чересчур рьяно выступили на стороне одних против других…
— Черт меня раздери! — воскликнул д'Артаньян. — Я и намерения
не имел…
— Увы, судьба мало считается с нашими намерениями, — с легкой
усмешкой сказал Рошфор. — Боюсь, вы, сами того не осознавая,
приобрели могущественных врагов… но так уж устроена жизнь, что
порой, обретая врагов, тем самым обретаешь и друзей…
— Врагов я уже видел, — сказал д'Артаньян. — А вот друзей что-
то не успел заметить…
— Вот как? По-моему, вы вправе считать своим другом человека,
которого предупредили о засаде…
— Быть может…
— Черт побери, д'Артаньян, неужели вы считаете меня настолько
неблагодарным?
— Нет, здесь другое, — поразмыслив, сказал д'Артаньян. — Я
боюсь показаться навязчивым. Человеку в моем положении — с тощим
кошельком, туманным будущим и полным отсутствием заслуг — легко
сделаться навязчивым…
— Вздор, — решительно сказал Рошфор.
— Я
боюсь показаться навязчивым. Человеку в моем положении — с тощим
кошельком, туманным будущим и полным отсутствием заслуг — легко
сделаться навязчивым…
— Вздор, — решительно сказал Рошфор. — Не будьте так
мнительны… Что там, любезный? Да, это как нельзя более кстати…
Он взял из рук робко приблизившегося хозяина бутылку вина,
налил полный стакан и протянул д'Артаньяну. Гасконец осушил его
единым махом, и импровизированное лекарство оказало свое действие:
слабость отступила, стало теплее, появилась некоторая уверенность.
— Ну? — нетерпеливо прикрикнул Рошфор. — Где ваш лекарь, горе-
трактирщик? Долго прикажете дожидаться?
— За ним послали, ваша милость… — хозяин трясся, как сухой
прошлогодний лист. — Надеюсь, с молодым дворянином не случилось
ничего страшного?
— Страшное случится с кем-нибудь другим, если молодому
человеку не будет оказано достойной заботы, — небрежно ответил
Рошфор. — Ну, живо, поторопите там этих болванов и раздобудьте
лекаря хоть из-под земли!
Глянув вслед хозяину, покинувшему помещение в полуобморочном
состоянии, он вновь обернулся к д'Артаньяну:
— Итак, эти господа были настолько любезны и уделили моей
скромной персоне столько внимания, что даже выслали на Амьенскую
дорогу убийц… Что ж, люди они решительные. Чутье подсказывает мне,
что этих господ звали Атос, Портос и Арамис…
— Вы правы только в отношении первых двух, — сказал
д'Артаньян, раскрасневшийся от вина. — Арамиса с ними не было… Они
и в самом деле мушкетеры короля?
Рошфор ответил с тонкой улыбкой:
— Я бы выразился несколько иначе: мушкетеры господина де
Тревиля. Бога ради, не подумайте, что я хочу сказать что-то,
роняющее достоинство нашего христианнейшего короля, но вряд ли
b{d`l вам государственную тайну, если уточню, что его величество
кое в чем уступает своему великому отцу… Например, в решимости и
воле, а также умении управлять государством… Вас, провинциала, не
коробят ли, часом, такие вещи?
— Ну что вы, — сказал д'Артаньян, отнюдь не желая выглядеть
провинциалом. — До нас доходят разговоры, что его величество, как
бы деликатнее выразиться, не горит желанием взять в собственные
руки бразды…
— Вот именно, — кивнул Рошфор, понизив голос. — К счастью,
его величество достаточно умен, чтобы передать вышеупомянутые
бразды тем лицам, которые по уму и решимости этого достойны… Легко
понять, что я говорю о кардинале. Поверьте, д'Артаньян, это
великий человек. Плохо только, что его замыслы не в состоянии
оценить наша буйная знать, находящая порой поддержку у…
— Я понимаю, — сказал д'Артаньян.
Он и в самом деле понял, что Рошфор имеет в виду королеву —
кое-какие тонкости были известны и в Беарне…
— Мне показались странными их имена… — начал он осторожно.
— Имена, как легко догадаться, вымышленные, — сказал Рошфор.
— Сыновья из знатных родов так порой поступают, записавшись в
мушкетеры. Вот, кстати, вы, случайно, не называли им свое?
— Конечно, называл, — гордо ответил д'Артаньян.
— Это плохо, — задумчиво сказал Рошфор.