Но, может быть, эту даму знаете вы, ваше высокопреосвященство?
- Откуда же я могу ее знать, графиня? - живо спросил прелат.
Он умолк.
Но было совершенно очевидно, что он сомневается и что при виде коробочки в квартире графини все его подозрения снова зашевелились. Этот портрет Марии-Терезии, эта коробочка, которой постоянно пользовалась королева и которую кардинал сто раз видел у нее в руках, - как могли они очутиться в руках нищенки Жанны?
Неужели в это бедное жилище действительно приезжала сама королева?
А если и приезжала, осталась ли она для Жанны незнакомкой? Или по какой-то причине она скрывает оказанную ей честь?
Прелат задумался.
Молчание становилось тягостным для обоих, и кардинал нарушил его вопросом:
- А даму, сопровождавшую вашу благодетельницу, вы разглядели? Можете вы сказать мне, какова она на вид?
- О, ее-то я хорошо видела! - отвечала графиня. - Она высокая, красивая, у нее решительное выражение лица, восхитительный цвет лица, округлые формы.
- А другая дама не называла ее?
- Да, один раз назвала, но только по имени.
- Как же ее зовут?
- Андре.
- Андре! - воскликнул кардинал.
Он вздрогнул.
Это движение, как и другие его движения, не ускользнуло от графини де ла Мотт.
Теперь кардинал знал, как к этому отнестись: имя Андре разрешило все его сомнения.
В самом деле, за два дня до этой встречи было уже известно, что королева ездила в Париж вместе с мадмуазель де Таверне. История об опоздании, о запертых дверях, о ссоре между королем и королевой обежала весь Версаль.
Кардинал вздохнул свободно.
На улице Сен-Клод не было ни ловушки, ни заговора. Графиня де ла Мотт показалась ему прекрасной и чистой, как ангел целомудрия.
Однако надо было подвергнуть ее еще одному испытанию. Принц был Дипломатом.
- Графиня! - заговорил он. - Должен признаться, что больше всего меня удивляет одно обстоятельство.
- Какое, ваше высокопреосвященство?
- То, что ни вашего имени, ни ваших титулов вы не сообщили королю.
- Ваше высокопреосвященство! Я послала королю двадцать ходатайств, двадцать прошений. Все было напрасно.
- По правде говоря, это странно! - произнес кардинал.
Вдруг он заговорил так, словно эта мысль только сейчас пришла ему в голову:
- Боже мой! - воскликнул он. - Мы забываем...
- Что именно?
- Да о той особе, к которой вы должны были обратиться в первую очередь!
- К кому же я должна была обратиться?
- К раздатчице милостей, к той, которая никогда не отказывает в помощи тем, кто ее заслуживает, - к королеве.
- К королеве?
- Да, к королеве. Вы ее видели?
- Никогда в жизни, - с предельным простодушием отвечала Жанна.
- Как? Вы никогда не посылали прошений королеве?
- Никогда.
- И не пытались получить у ее величества аудиенцию?
- Пыталась, но нимало в этом не преуспела.
- Даю слово дворянина, - громко заявил кардинал, - я восхищен тем, что слышу от просительницы, от женщины самого высокого происхождения, что она никогда не видела ни короля, ни королеву!
- Если не считать портретов, - с улыбкой заметила Жанна.
- Так вот, - воскликнул кардинал, на сей раз убежденный как в неведении, так и в искренности графини, - если понадобится, я сам отвезу вас в Версаль и сделаю так, чтобы там перед вами открылись все двери!
- О, как вы добры, ваше высокопреосвященство! - вне себя от радости воскликнула графиня. Кардинал подошел к ней.
- Не может быть, чтобы в скором времени вами не заинтересовались все, - сказал он.
- Увы! - с обворожительным вздохом произнесла Жанна. - Вы действительно так думаете, ваше высокопреосвященство?
- О, я в этом уверен!
- А я думаю, что вы мне льстите, ваше высокопреосвященство.
Жанна пристально посмотрела на кардинала. Де Роан, который знал женщин, должен был в глубине души признаться, что он редко видел столь обольстительных.
- Честное слово, - сказал он себе с постоянной задней мыслью придворного, готовившегося к дипломатическому поприщу, - честное слово, было бы слишком большой удачей, если бы я нашел одновременно и порядочную женщину, у которой внешность проныры, и всемогущую покровительницу, находящуюся в такой нищете.
- Ваше высокопреосвященство! - сказала Жанна. - Такие люди, как вы, нарушают правила вежливости только с женщинами двух сортов.
- Боже мой! Что вы хотите сказать, графиня? Он взял ее за руку.
- Да, только с женщинами двух сортов, - повторила графиня.
- С какими же?
- - Или с женщинами, которых они чересчур горячо любят, или с женщинами, которых недостаточно глубоко уважают.
- Графиня, графиня, вы заставляете меня краснеть! Неужели я с вами невежлив?
- Конечно!
- Но ведь это было бы ужасно!
- Тем не менее это так, ваше высокопреосвященство. Если вы не можете горячо любить меня, то, по крайней мере, до последней минуты я не давала вам права слишком мало меня уважать.
Кардинал держал Жанну за руку.
- Ах, графиня, по правде сказать, вы говорите со мной так, словно вы на меня сердитесь!
- Нет, ваше высокопреосвященство, вы еще не заслужили моего гнева.
- Я никогда не заслужу его, сударыня, начиная с сегодняшнего дня, когда я имел удовольствие видеть вас и познакомиться с вами!
«Ах, мое зеркало, мое зеркало!» - подумала Жанна.
- И начиная с сегодняшнего же дня, - продолжал де Роан, - вы всегда будете пользоваться моим вниманием.
- Ваше высокопреосвященство! - произнесла Жанна, не высвобождая своей руки. - Довольно об этом!
- Что вы хотите сказать?
- Не говорите мне о своем покровительстве.
- Да не допустит Господь, чтобы я произнес слово «покровительство»! Сударыня! Я унизил бы этим не вас, а себя.
- Ваше высокопреосвященство! Давайте условимся о том, что будет мне крайне лестно...
- Если так, сударыня, давайте условимся.
- Давайте условимся, ваше высокопреосвященство, что вы нанесли госпоже де ла Мотт-Валуа визит вежливости.