- Ах, если так, войдите!
Человек вошел в калитку. Он не успел закрыть ее, как у него за спиной ее придержал другой посетитель прекрасной наружности, высокий и молодой.
- Простите, сударь, - сказал он.
Не спрашивая разрешения иным образом, он проскользнул вслед за плательщиком, которого прислал граф Калиостро.
Альдегонда, всецело погруженная в мысли о барышах, очарованная звоном монет, явилась к хозяину.
Плательщик графа Калиостро представился, вытащил мешочек с деньгами и отсчитал сто ливров, разложив их на двенадцать кучек.
Рето получил свое, выдал расписку и с приветливой улыбкой распрощался с плательщиком, у которого он хитро выспросил сведения о графе Калиостро.
- Передайте его сиятельству, что я жду его пожеланий, - прибавил он.
- Это лишнее, - отвечал плательщик, - его сиятельство граф Калиостро независим; он не верит в магнетизм, он хочет, чтобы люди посмеялись над господином Месмером, и распространяет известия о приключении с чаном ради небольшого удовольствия.
- Это превосходно, - раздался голос на пороге комнаты, - а мы постараемся сделать так, чтобы люди посмеялись над его сиятельством графом Калиостро.
Рето увидел у себя в комнате еще одного человека, который показался ему гораздо более зловещим, нежели первый.
Это был, как мы уже сказали, сильный молодой человек, только вот Рето ни в коей мере не разделял мнения, которое мы высказали о красоте его лица.
Он нашел, что у посетителя угрожающий взгляд и угрожающий вид.
В самом деле: левая рука его лежала на эфесе шпаги, правая лежала на набалдашнике трости.
- Чем могу служить? - спросил Рето с какой-то дрожью, которая охватывала его во всяком затруднительном положении.
- Вы - господин Рето? - спросил незнакомец.
- Да, это я.
- Тот самый, который называет себя де Билетом?
- Это я, сударь.
- Газетчик?
- Это опять-таки я.
- Автор вот этой статьи? - холодно произнес незнакомец, вынимая из кармана еще свежий номер сегодняшней газеты.
- На самом деле я не автор, - отвечал Рето, - я издатель.
- Превосходно, это одно и то же. Если бы я выразил свою мысль, я сказал бы так: «Тот, кто написал эту статью, - подлец! Тот, кто ее напечатал, - презренный негодяй!»
- Сударь! - сильно побледнев, произнес Рето.
- Да! Да, это подло! - продолжал молодой человек, все больше и больше возбуждаясь по мере того, как он говорил. - Только что вы получили деньги, ну, а теперь вы получите палочные удары!
- О! - воскликнул Рето. - Это мы еще посмотрим!
- Да что тут смотреть, - отрывисто, совершенно по-военному отрезал молодой человек и бросился на противника.
Но у противника это был уже не первый случай, и он хорошо знал все обходные пути в своем доме; ему оставалось только повернуться, подбежать к порогу, выскочить из комнаты, толкнуть створку двери и, прикрывшись ею, как щитом, влететь в смежную комнату, в конце которой была знаменитая дверь в коридор, выходивший на улицу Вье-Огюстен.
Очутившись здесь, он был в безопасности: тут была еще одна, маленькая, решетка, которую он одним поворотом ключа, - а ключ всегда был наготове, - открывал, когда, спасаясь, бежал со всех ног.
Но этот день был для несчастного газетчика злополучным днем, ибо в ту самую минуту, когда он взялся за ключ, он заметил сквозь прутья решетки другого человека, который, увеличившись в его глазах, несомненно, из-за волнения крови, показался ему самим Гераклом и который как будто поджидал его, неподвижный и грозный, подобно тому, как в стародавние времена дракон Гесперид поджидал любителей золотых яблок.
Рето оказался между двух огней или, вернее, между двух тростей в каком-то затерянном темном дворике, глухом, расположенном между задними комнатами жилища и благословенной решеткой, открывавшей путь на улицу Вье-Огюстен, другими словами (если бы проход был свободен), путь к спасению и свободе.
- Сударь! - крикнул молодой человек, преследовавший Рето. - Сударь, задержите этого негодяя!
- Не беспокойтесь, господин де Шарни, он не пройдет, - отвечал молодой человек за решеткой.
- Господин де Таверне! Это вы! - воскликнул Шарни, ибо не кто иной, как Шарни, первым появился у Рето вслед за плательщиком.
Когда они утром читали газету, у обоих возникла одна и та же мысль, ибо в их сердцах царило одно и то же чувство, и, хотя им и в голову не приходило поделиться Друг с другом этой мыслью, они все-таки поделились ею.
Мысль эта заключалась в том, чтобы прийти к газетчику, потребовать у него удовлетворения и отколотить его палкой, если он такового не даст.
Однако каждый из них, увидев другого, ощутил, что в нем зашевелилось недоброе чувство: каждый из них угадывал соперника в человеке, испытывавшем то же чувство, что и он.
- Вы позволите мне по-своему разделаться с этим человеком, господин де Таверне? - спросил Шарни.
- Разумеется, - отвечал Филипп, - вы получили преимущество, явившись сюда первым.
- В таком случае, прижмитесь к стене и не двигайтесь, - сказал Шарни, жестом поблагодарив Таверне. - Итак, вы написали и напечатали о королеве забавную сказку - так вы ее сами называете, - которая сегодня утром появилась в вашей газете?
- Это не о королеве.
- «Аттенаутна» - это «Антуанетта» наоборот... О, не лгите! Это было бы так пошло и так гнусно, что я не стал бы ни бить вас, ни даже убивать, а содрал бы с вас кожу живьем! Отвечайте решительно. Я спрашиваю вас: вы - единственный автор этого памфлета?
- Я не предатель, - выпрямившись, отвечал Рето.
- Превосходно! Это значит, что у вас есть соучастник. И, разумеется, это тот человек, который купил у вас тысячу экземпляров этой диатрибы <Диатриба - устная или письменная речь, содержащая резкую, жестокую критику.>. Это граф Калиостро, как вы сейчас сказали, - вот кто! Что ж, граф расплатится за себя, а вы расплатитесь за себя. Но, - продолжал Шарни, - так как вы первым очутились у меня в руках, вы и расплатитесь первым.
И он поднял трость.
Не успел он закончить свою речь, как крик, который испустил Рето, показал, что Шарни от слов перешел к делу.
Наконец, устав бить, Шарни остановился, а Рето, устав от взбучки, распростерся на полу.
- Итак, - заговорил Филипп, - вы кончили?
- Да, - отвечал Шарни.
- В таком случае, откройте мне дверь.
- Проходите, господин де Таверне... Этот мерзавец отведет нас к своему печатному станку.
- Но мой станок не здесь, - сказал Рето.
- Ложь! - угрожающе вскричал Шарни.