- Господин ювелир был прав, - после длительного осмотра произнесла она. - На свете есть только одна королева, достойная носить это ожерелье; это вы, ваше величество.
- Не будем больше говорить об этом, - сказала Мария-Антуанетта, бросая последний взгляд на футляр. Жанна вздохнула, чтобы помочь вздохнуть королеве.
- А-а, вы вздыхаете, графиня? Но если бы вы были на моем месте, вы поступили бы так же, как я.
- Не знаю, - пробормотала Жанна и, выхватив из футляра королевское ожерелье, так искусно, так ловко застегнула его на атласной шее Марии-Антуанетты, что в мгновение ока она была залита сверкающим блеском алмазов.
- Ваше величество, вы божественны в этом ожерелье! - воскликнула Жанна.
Мария-Антуанетта быстро подошла к зеркалу; она была ослеплена.
Королева забылась до такой степени, что залюбовалась собой. Потом ее охватил испуг, и она хотела сорвать ожерелье со своей шеи.
- Возьмите! Возьмите его! - крикнула королева. - В футляр брильянты! Скорей, скорей!
Бемер и Босанж потратили добрых четверть часа, убирая и запирая ожерелье; королева больше не шевельнулась.
Они удалились.
Жанна видела, что нога Марии-Антуанетты постукивала по бархатной подушке.
«Она страдает», - подумала графиня.
Королева неожиданно встала, прошлась по комнате и остановилась перед Жанной, взгляд которой ее завораживал.
- Графиня! - отрывисто произнесла она. - Король, как видно, не придет. Наша маленькая просьба откладывается до ближайшей аудиенции.
Графиня исчезла.
Глава 18
ДВА ЧЕСТОЛЮБИЯ, КОТОРЫЕ ХОТЯТ СОЙТИ ЗА ДВЕ ЛЮБВИ
Жанна была женщиной и не будучи королевой.
Ее Версаль - это ее дом и ее лакеи; здесь она была такой же королевой, как Мария-Антуанетта, и возникавшие у нее желания, если только она умела их ограничить по мере необходимости, в пределах здравого смысла, исполнялись так же хорошо и так же быстро, как если бы она держала в руках скипетр.
С сияющим лицом и с улыбкой на губах Жанна возвратилась домой. Было еще рано Она написала несколько строчек.
Не прошло и пяти минут, как в дверь постучались.
- Войдите, - сказала графиня де ла Мотт. Появился лакей.
- Здесь его высокопреосвященство. Господин кардинал ждет, угодно ли будет вашему сиятельству впустить его?
Легкая улыбка скользнула по губам графини.
- Впустите, - через две секунды произнесла она с явным удовлетворением в голосе.
На пороге появился принц.
Быть может, когда Жанна возвращалась к себе и когда она испытывала такую огромную радость от того, что кардинал был здесь, у нее уже возник какой-то план?
Она прошла больше половины того пути, который вел ее к богатству.
Ожерелье было совсем не то, что какой-нибудь контракт или земельное владение: это было богатство зримое; оно было на глазах, всегда на глазах, и если королева хотела его, Жанна де Валуа вполне могла о нем мечтать; если королева нашла в себе силы отказаться от него, Жанна могла обуздать свое честолюбие.
Кардинал, который должен был претворить ее мечты в действительность, прервал их, отвечая своим неожиданным появлением на желание графини де ла Мотт видеть его.
У него тоже были свои мечты, у него тоже было честолюбие, которые он прятал под маской предупредительности, под видимостью любви - Ах, вот и вы, дорогая Жанна! - произнес он.
У него тоже были свои мечты, у него тоже было честолюбие, которые он прятал под маской предупредительности, под видимостью любви - Ах, вот и вы, дорогая Жанна! - произнес он.
- Да, как видите, ваше высокопреосвященство.
- Королева приняла вас?
- Как только я приехала, меня провели к ней.
- Вам повезло! Бьюсь об заклад, что, судя по тому, какой у вас торжествующий вид, королева разговаривала с вами.
- Я провела в кабинете ее величества около трех часов.
- Около трех часов! - с улыбкой повторил кардинал. - Чего только не наговорят за три часа такие умные женщины, как вы!
- Ручаюсь вам, ваше высокопреосвященство, что я не теряла времени даром.
- И что же вы делали?
- Я говорила о вас.
- Обо мне? С кем? - спросил прелат, сердце которого забилось.
- С кем же, как не с королевой!
Произнося эти слова, столь драгоценные для кардинала, Жанна умудрилась не смотреть принцу в глаза, как если бы она была слегка обеспокоена эффектом, который они должны были произвести.
Де Роан затрепетал.
- Ах, вот как! - произнес он. - Расскажите же мне об этом, дорогая графиня! По правде говоря, меня интересует все, что бы у вас ни произошло, - вот почему умоляю не избавлять меня от малейшей подробности.
Жанна улыбнулась; ей было известно, что интересовало г-на де Роана, не менее точно, чем ему самому.
Кардинал, казалось, из всего рассказа сохранял в памяти только то, что говорила королева о Жанне.
Жанна в своем рассказе выделяла только то, что говорила королева о кардинале.
Едва рассказ закончился, как вошел тот же лакей и объявил, что кушать подано.
Жанна пригласила кардинала взглядом. Кардинал принял приглашение кивком головы.
Глава 19
ГЛАВА, В КОТОРОЙ МЫ НАЧИНАЕМ ВИДЕТЬ ЛИЦА ПОД МАСКАМИ
Два часа спустя после того, как была отослана карета, кардинал и графиня оставались на тех же позициях, о которых мы говорили. Графиня уступила, кардинал победил, и, однако, кардинал был рабом, а графиня была победительницей.
У каждого из них была своя цель. Для этих целей близкие отношения были необходимы. Стало быть, каждый достиг своей цели.
Кардинал отнюдь не дал себе труда умерить свое нетерпение. Он удовольствовался тем, что сделал маленький крюк и вернул разговор к Версалю и к тем почестям, которые ожидали там новую фаворитку королевы.
- Она щедра, - сказал он» - и ничего не пожалеет ради людей, которых любит. У нее редкостный дар давать понемногу многим и давать много немногим.
- Ну, а я, - отвечала графиня де ла Мотт, - считаю ее не такой богачкой, какую из нее делаете вы. Бедная королева или, вернее, бедная женщина!
- Как так?
- У королевы есть одно желание, которое она не может удовлетворить.
- Какое желание?
- Брильянтовое ожерелье.
- Подождите, подождите, я знаю! Вы изволите говорить о брильянтах Бемера и Босанжа?
- Скажите сами: разве не несчастна королева, если не может получить то, чего едва не получила обыкновенная фаворитка?
- Вот что вводит вас в заблуждение, дорогая графиня: королева могла уже раз пять получить эти брильянты и всякий раз от них отказывалась.