Все предсказывает этому путешествию удачу и успех. Господин де Лаперуз - отличный моряк; к тому же король Людовик Шестнадцатый весьма искусно начертил его маршрут.
- Я думаю, что и команда у него хорошая! - заметил Ришелье.
- Да, - отозвался Калиостро, - а офицер, который командует вторым судном, - выдающийся моряк. Я его вижу - он еще молод, он любит рисковать, и, к несчастью, он храбр.
- Как - к несчастью?
- Да! Я ищу этого друга Лаперуза через год, но больше его не вижу, - продолжал Калиостро, с тревогой разглядывая стакан. - Среди вас нет родственников или близких людей господина де Лангля?
- Нет.
- Так вот: смерть начнет с него. Я его больше не вижу.
Испуганный шепот вылетел из уст присутствующих.
- Ну, а он?.. Он?.. Лаперуз? - произнесли чьи-то прерывистые голоса.
- Он плывет, он пристает к берегу, он высаживается на берег. Год, два года счастливого плавания. Мы получаем от него известия. А потом...
- А потом?
- Океан огромен, небо пасмурно. Тут и там возникают неисследованные земли, тут и там появляются лица, отвратительные, как чудовища греческого архипелага. Они подстерегают корабль, который несется в тумане среди рифов, увлекаемый течением. Но вот разражается буря, более милосердная, чем берег, потом загораются зловещие огни. О Лаперуз, Лаперуз! Если бы ты мог услышать меня, я сказал бы тебе: «Подобно Христофору Колумбу, ты отплываешь, чтобы открывать новые земли. Лаперуз! Не доверяй незнакомым островам!» <Экспедиция Лаперуза пропала без вести; в 1826, 1828 и 1964 гг, ее следы были найдены на о. Ваникоро.>.
Он умолк.
Ледяная дрожь пробежала по телу присутствующих, когда звучали последние слова Калиостро.
- Но почему же вы не предупредили его? - вскричал граф Гаагский: как и все остальные, он подпал под влияние этого необыкновенного человека, волновавшего сердца по своей прихоти.
- Увы! - отвечал Калиостро. - Всякое предостережение бесполезно: человек, который предвидит судьбу, не может судьбу изменить. Господин де Лаперуз посмеялся бы, если бы он услышал мои слова, как смеялся сын Приама <Сын Приама - Гекчор, один из героев Троянской войны, погибший в единоборстве с Ахиллом.>, когда пророчествовала Кассандра... Но позвольте, ведь и вы смеетесь, граф Гаагский, и заражаете своим смехом остальных. О, не спорьте со мной, господин де Фавра: мне никогда еще не доводилось встречать легковерных слушателей.
- Как бы то ни было, - сказал граф Гаагский, - но если бы мне случилось услышать от такого человека, как вы: «Берегитесь такого-то человека или такого-то события», - я внял бы этому предостережению и поблагодарил советчика.
Калиостро мягко покачал головой, сопровождая это движение грустной улыбкой.
- В самом деле, господин Калиостро, - продолжал граф, - я буду вам признателен, если вы меня предостережете.
- В таком случае, прикажите мне, - сказал Калиостро. - Без приказа я не сделаю ничего.
- Что вы хотите этим снизать?
- Пусть ваше величество повелит мне, - тихо сказал Калиостро, - и я повинуюсь.
- Повелеваю вам открыть мне мою судьбу, господин Калиостро, - с величавой учтивостью произнес король.
Как только граф Гаагский разрешил обходиться с ним как с королем, де Ришелье встал, подошел к монарху, смиренно поклонился ему и сказал:
- Благодарю за честь, которую вы, государь, король Шведский, оказали моему дому.
Пусть ваше величество соблаговолит занять почетное место. С этой минуты оно не может принадлежать никому, кроме вас.
- Нет, нет, останемся все на своих местах, господин маршал, и не упустим ни одного слова, которое скажет мне граф Калиостро.
Калиостро устремил глаза на стакан; вода, словно повинуясь магии его взгляда, заколыхалась, выполняя его волю.
- Государь! Скажите, что вам угодно знать, - произнес Калиостро, - я готов вам ответить.
- Скажите, какой смертью я умру.
- Вы умрете от пистолетной пули, государь. Лицо Густава прояснилось.
- Ах, вот как! Я умру в бою, смертью воина. Спасибо, господин Калиостро!
- Нет, государь!
- Но тогда где же это произойдет?
- На балу, государь <Густав III был убит в 1792 году на маскарадном балу.>.
Король погрузился в задумчивость.
Калиостро поднялся было с места, но снова сел, уронил голову и закрыл лицо руками.
Побледнели все, окружавшие и того, кто произнес это пророчество, и того, к кому оно относилось.
Господин де Кондорсе подошел к тому месту, где стоял стакан воды, в котором прорицатель прочитал зловещее предсказание, взял его за донышко, поднес к глазам и принялся внимательно разглядывать сверкающие грани стакана и его таинственное содержимое.
- Ну что ж! - сказал он. - Я тоже попрошу нашего прославленного пророка задать вопрос своему магическому зеркалу. Но, к сожалению, - продолжал он, - я не могущественный вельможа, я не повелитель, и моя безвестная жизнь не принадлежит миллионам людей.
- Что ж, маркиз, - глухим голосом сказал Калиостро, опуская веки на остановившиеся глаза, - вы умрете от яда, который носите в перстне - том самом, что у вас на пальце. Вы умрете...
- Ну, а если я сниму его? - перебил Кондорсе.
- Снимите!
- Бесполезно говорить об этом, - спокойно сказал Калиостро, - господин де Кондорсе никогда не снимет его.
- Да, - сказал маркиз, - это правда, я не сниму его, и не для того, чтобы помочь судьбе, но потому что Кабанис изготовил для меня единственный в мире яд, который представляет собой твердую субстанцию, получившуюся волею случая, а такой случай, возможно, никогда не повторится; вот почему я никогда не расстанусь с этим ядом. Торжествуйте, если хотите, господин Калиостро.
- Я не хотел причинить вам боль, - холодно отвечал Калиостро.
Он сделал знак, говоривший, что желает на этом кончить, по крайней мере - с господином де Кондорсе.
- Сударь! - заговорил маркиз де Фавра, - Не соблаговолите ли вы предсказать и мне какую-нибудь блаженную кончину в том же роде?
- О, господин маркиз! - отвечал Калиостро, начиная раздражаться от этой иронии. - Вы напрасно завидовали бы этим господам, ибо - слово дворянина! - вас ожидает нечто лучшее.
- Лучшее? - со смехом воскликнул г-н де Фавра. - Берегитесь: вам будет трудно изобрести что-нибудь получше, чем море, огонь и яд!
- Остается еще веревка, господин маркиз, - любезно заметил Калиостро.
- Веревка? Ого! Да что вы говорите?
- Я говорю, что вас повесят, - отвечал Калиостро, войдя в пророческий раж и уже не владея собою.
- Но во Франции дворянам отрубают голову!
- Вы уладите это дело с палачом, сударь, - сказал Калиостро, уничтожая собеседника этим грубым ответом.