- Ну, садись, садись, - сказал царевич, улыбаясь.
Дагон встал с пола и еще удобнее уселся в кресле.
- На сколько времени нужно тебе пятнадцать талантов? - спросил он.
- Я думаю, на год...
- Скажем лучше прямо: на три года. Только царь мог бы отдать втечение
года пятнадцать талантов, а не молодой царевич, которыйдолженпринимать
каждый день веселую знать и красивых женщин. Ах, эти женщины!.. Правдали
это, разреши спросить тебя, что ты взял к себе Сарру, дочь Гедеона?
- А сколько ты хочешь процентов? - перебил Рамсес.
- Пустяк, о котором не должны даже говоритьтвоисвященныеуста.За
пятнадцать талантов ты дашь мне по пять талантов в год, и втечениетрех
лет я получу все сам, так что ты даже и знать не будешь...
- Ты дашь мне сегодня пятнадцать талантов, а черезтригодаполучишь
тридцать?
- Египетский закон дозволяет, чтобысуммапроцентовравняласьсумме
займа, - ответил, смутившись, финикиянин.
- А не слишком ли это много?
- Слишком много?.. - вскричал Дагон. - Всякий большой господинвладеет
большим двором, большим состоянием и платит только большиепроценты.Мне
было бы стыдно взять меньше с наследника престола. Даитысаммогбы
приказать избить меня палками и прогнать вон, еслибяосмелилсявзять
меньше...
- Когда же ты принесешь деньги?
- Принести?.. О боги! Это не под силу одному человеку. Я сделаюлучше:
я расплачусь за тебя со всеми так, чтобы тебе не пришлось засорятьголову
такими ничтожными делами.
- Разве ты знаешь, кому я должен платить?
- Пожалуй, знаю, - ответил небрежно финикиянин.-Тыхочешьпослать
шесть талантов для восточной армии, - это сделают наши банкиры в Хетемеи
Мигдоле (*47). Три таланта достойному Нитагору и три достойномуПатроклу,
- это можно будет устроить на месте. А Сарре иееотцуГедеонуямогу
выплатить через этого паршивого Азарию... Так даже будет лучше, атоони
еще надуют тебя при расчетах.
Рамсес принялся нервно шагать по комнате.
- Значит, я должен дать тебе расписку на тридцать талантов?
- Какую расписку, зачем расписку?.. На чтомнерасписка?..Сынцаря
сдаст мне варендунатригодасвоиимениявномах:Такенс,Сет,
Неха-Мент, Неха-Пеху, в Себт-Хет и Хабу.
- В аренду? - переспросил царевич. - Это мне не нравится.
- А как же я получу свои деньги, свои тридцать талантов?
- Подожди. Я должен справиться у управляющего имением, сколько приносят
в год эти земли.
- Зачем вашему высочеству утруждать себя!.. Что знаетуправляющий!Он
ничего не знает, поверь честному финикиянину. Год нагоднеприходится,
какой урожай, такой и доход. Если я потерплю убытки наэтомделе,разве
управляющий мне их возместит?..
- Видишь ли, Дагон, мне кажется,чтоэтипоместьяприносятгораздо
больше, чем десять талантов в год...
- Сын царя не доверяет мне? Хорошо! Если угодно, я могу скинутьимение
в Сете. Как? Ты все еще думаешь, что ятребуюстебялишнее?.
.Ладно,
уступлю и Себт-Хет. Но при чем тут управляющий? Это онбудетучитьтебя
уму-разуму?.. О Ашторет! Я бы потерял сониаппетит,еслибыкакой-то
управляющий,подчиненный,раб,смелуказыватьчто-нибудьмоему
всемилостивейшему государю. Тут нужен только писец, которыйнапишет,что
сын царя сдает мне в аренду на три года земли в таких-то и таких-то номах,
да еще шестнадцать свидетелейтого,чтояудостоилсятакойчестисо
стороны вашеговысочества.Азачемслужащимзнать,чтоихгосподин
занимает у меня деньги?
Наследнику надоел этот разговор. Он махнул рукой и сказал:
- Завтра принеси деньги и приведи с собой писца исвидетелей.Яэтим
заниматься не стану.
- Вот это мудрые слова! - вскричал финикиянин. - Да живешь ты вечно!
9
На левом берегу Нила, на окраине одного из северных предместий Мемфиса,
находилась усадьба, которую наследник предоставилдляжительстваСарре,
дочери иудея Гедеона.
Это был участок земли приблизительно в тридцать пять моргов (*49) почти
квадратной формы; с крыши жилого дома он весь былвиденкакналадони.
Приусадебные угодья на склоне холма были расположены в четыреяруса.Два
самых больших нижних участка, всегда заливаемых Нилом, былипредназначены
под поля и огороды. На третьем ярусе, который заливался невсегда,росли
пальмы, смоковницы и другие плодовые деревья.Четвертый,самыйверхний,
был засажен оливковыми деревьями, виноградом, орешником и каштанами. Среди
них и стоял жилой дом.
Дом был деревянный двухэтажный, как обычно - стеррасойиполотняным
шатром. ВнизужилчерныйневольникРамсеса,наверхуСаррасосвоей
родственницейиприслужницейТафет.Домбылокруженоградойиз
необожженного кирпича;заоградой,внекоторомотдалении,находились
постройки для скота, работников и надсмотрщиков.
Комнаты Сарры были небольшие, но красиво убранные.Полыбылиустланы
коврами, на дверях и окнах висели полосатые цветные драпировки. Здесь были
резные кровати и стулья с инкрустацией, сундукидляодежды,столикина
одной или на трех ножках, а на них горшки с цветами, стройные кувшиныдля
вина, шкатулки с флаконами духов, золотые исеребряныекубкиибокалы,
фаянсовые вазы и чаши, бронзовыесветильники.Каждый,дажемельчайший,
предмет обихода - мебель, посуда - был украшен резьбойилиразноцветными
рисунками, каждое платье - шитьем и бахромой.
Уже десять дней жила Сарра в этом уютномуголке,отстрахаистыда
избегая людей, так что даже работники невиделидевушку.Онасиделав
комнате с занавешенными окнами, шила, ткала полотнонанебольшомстанке
или плела венки из живых цветов дляРамсеса.ИногдаСарравыходилана
террасу и, осторожнооткинувпологшатра,любоваласьНилом,усеянным
лодками, в которых гребцы распевали веселые песни, или смотрела с тревогой
на серые пилоны царского дворца, который возвышался на другом берегу реки,
молчаливый и угрюмый, - и снова возвращалась к своим занятиям.