Вдруг головной отряд остановился. В этомместеущелье
пересекалось другим, по дну которого проходил довольно широкий канал.
Гонец, посланный к министру ссообщениемонеожиданномпрепятствии,
вернулся с приказом немедленно засыпать канал.
Около сотни греческих воинов с кирками и лопатами принялись заработу.
Одни откалывали каменные глыбы, другиесваливалиихвровизасыпали
песком.
В это время из глубины ущелья вышел человек; в руках егобыламотыга,
похожая нашеюаиста,состриемввидеклюва.Этобылегипетский
крестьянин, старик, совершенно голый. С минуту он с величайшим недоумением
смотрел на работу солдат и вдруг бросился к ним с криком:
- Что вы делаете, безбожники? Ведь это же канал!..
- А тыкаксмеешьоскорблятьвоиновегосвятейшества?-спросил
подоспевший Эннана.
- Я вижу, ты как будто египтянин и,должнобыть,изначальников,-
ответил крестьянин. - Так вот что я тебе сказку:этотканалпринадлежит
могущественному господину. Он служит управляющимуписцапричеловеке,
который носит опахало над достопочтенныммемфисскимномархом.Смотрите,
как бы вы не попали в беду.
- Делайте свое дело, -приказалЭннанагреческимсолдатам,небез
любопытства поглядывавшим на крестьянина. Они не понимали его языка, но их
удивлял его тон.
-Онипродолжаютзасыпать!..-воскликнулкрестьянинсрастущим
возмущением. - Несдобровать вам, собаки! - вскричал он, бросаясь с мотыгой
на одного из солдат.
Грек вырвал мотыгу и так ударил крестьянина в зубы, чтоутогокровь
брызнула изо рта. Потом снова принялся сыпать песок.
Ошеломленный ударом, крестьянин взмолился:
- Добрый господин! Ведь этотканалярылдесятьлет,сам,своими
руками, все ночи и все праздники! Наш господин обещал, что, если я проведу
воду в эту ложбину, он выделит мне участокуканала,дастпятуючасть
урожая и подаритсвободу...Выслышите?..Свободумнеитроиммоим
детям!.. О боги!.. - Он воздел руки и снова обратился к Эннане: -Онине
понимают меня, эти заморские бородачи, собачье племя,братьяфиникияни
евреев! Но ты, господин, выслушай меня... Десять лет, -втовремякак
другие отправлялись кто на ярмарку,ктонапляски,ктососвященными
процессиями, - я пробирался сюда, в это глухое ущелье. Япересталходить
на могилу матери - и все рыл да рыл... забыл об умерших, толькобыдетям
своим и себе хоть на один день перед смертью добыть свободу иземлю...О
боги, будьте свидетелями, сколько раз заставала меня тут ночь! Сколько раз
я слышал здесь протяжный вой гиены, видел зеленые глаза волков!Нояне
бежал от них: куда мог бежать я,несчастный,когданакаждойтропинке
стерегли меня всякие страхи, а свобода держала за ноги... Как-то раз из-за
этой скалы вышел на меня лев, фараон всех зверей. Мотыга выпала у меняиз
рук. Я бросился перед ним на колени и взмолился: "Господин! Неужели тыне
побрезгаешь мною? Ведь я только раб!" Хищный лев и тот сжалился надо мной.
Я бросился перед ним на колени и взмолился: "Господин! Неужели тыне
побрезгаешь мною? Ведь я только раб!" Хищный лев и тот сжалился надо мной.
Волки обходили меня. Даже летучие мыши щадили моюбеднуюголову.Аты,
египтянин...
Крестьянин замолчал, он увидел приближающиеся носилкиХерихораиего
свиту. Заметив опахало и перекинутую через плечо шкуру пантеры, крестьянин
понял, что это знатный человек и, по-видимому, жрец. Он подбежал, бросился
на колени и припал к земле.
- Чего тебе, старик? - спросил вельможа.
- "Свет солнца, выслушай меня! - воскликнул крестьянин. - Данебудет
стонов в твоих чертогах и да не постигнет тебя несчастье. Да неиспытаешь
ты неудачи в делах своихинеунесеттебятечение,когдатыбудешь
переплывать через Нил..."
- Я спрашиваю - чего ты хочешь? - повторил министр.
- "Добрый господин! - продолжал крестьянин.-Начальник,незнающий
спеси, побеждающий ложь и творящий правду... Отец нищему, муж вдове,кров
не имеющему матери. Дозволь мне возглашать имя твое, как возглашаютзакон
в стране. Снизойди к словам уст моих... Выслушай иучинисправедливость,
благороднейший из благородных..." (*0)
- Он просит, чтобы не засыпали этот ров, - пояснил Эннана.
Министр пожал плечами и двинулся дальше по направлению к каналу,через
который перебросили мостки. Тогда крестьянин в отчаянии обхватил его ноги.
- Уберите его прочь!.. - крикнулминистр,отпрянув,точноотукуса
змеи.
Писец Пентуэротвернулся;егохудоелицосталосерым.Эннанаже
набросился на крестьянина, сдавив ему сзади шею, но не мог оторвать его от
ног министра и кликнулсолдат.МинутуспустяХерихорпереправилсяна
другую сторону рва, а солдаты почти на руках оттащили крестьянина всамый
конец колонны и дали емудесяток-другойтумаков,авсегдавооруженные
прутьями низшие офицеры отсчитали ему несколько десятков ударов ибросили
у входа в ущелье.
Избитый,окровавленный,аглавное,перепуганныйбедняксминуту
неподвижно сидел на песке, потом протер глаза и вдруг, вскочив, побежал по
направлению к тракту, оглашая воздух воплями.
- Поглоти меня, земля!.. Проклят тот день, когда я увидел свет, и ночь,
когда сказали: "Родился человек". В плаще справедливостинетилоскутка
для рабов. Да и боги не взглянут на такую тварь, у которой только иесть,
что руки, чтобы трудиться, глаза, чтобыплакать,спина,чтобыполучать
удары. О смерть! Обрати мое тело в прах, дабы мне и там, на поляхОсириса
(*28), снова не родиться рабом...
3
Вне себя от негодования, царевич Рамсес взбирался на кручу, за нимшел
Тутмос. У щеголя съехал набок парик, фальшивая бородка свалилась, и он нес
ее в руках. Он устал и казался бы бледным, если б не слой румян на лице.
Наконец наследник остановился на вершине холма. Из ущелья доносилсядо
них гул солдатских голосов игромыханиекатящихсябаллист.Передними
простиралась земля Гошен, все ещеутопавшаявлучахсолнца.Казалось,
будто это не земля, а золотистое облако, на котором мечта выткалапейзаж,
расцветив его изумрудами, серебром, рубинами, жемчугом и топазами.