. Что ты наделаль!..
Япредпочел быполучить поркувсеми плетьми,чемещекогда-нибудь
услышать этот дрожащий голос и увидеть перепуганный взгляд хозяина.
Вбудни мы обедали вмагазине,сначала оба молодых Минцеля иАвгуст
Кац,апотомясхозяином.Впраздники всемысобирались наверхуи
усаживались заоднимстолом.Каждый годнарождество Минцель делалнам
подарки,аего мать,ввеличайшей тайне,устраивала нам (и своему сыну)
елку.И,наконец,ежемесячно первого числа мы все получали жалованье (мне
платили10злотых).Приэтомкаждыйдолженбылотчитатьсявсвоих
сбережениях:я,Кац,оба племянника и прислуга.Не делать сбережений, не
откладывать ежедневно хотя быпо нескольку грошей -было вглазах старого
Минцеля таким жепреступлением,как воровство.На моей памяти вмагазине
перебывало несколько приказчиков и учеников, которых хозяин рассчитал только
за то,что они ничего не копили.День, когда это выяснялось, неизменно был
последним днем их пребывания у нас.Не помогали ни обещания,ни клятвы, ни
даже целование рук и мольбы на коленях. Старик неподвижно сидел в кресле, не
глядя на провинившихся, и, указывая перстом на дверь, повторял одно слово:
"Fort! Fort!"*
____________
* Вон! Вон! (нем.)
Принципэтот-накоплениесбережений-сталунегоболезненной
причудой.
Этот милейший человек обладал одним недостатком,а именно:он терпеть
не мог Наполеона.Сам он никогда не упоминал онем,но стоило кому-нибудь
произнести имя Бонапарта,как старик приходил в бешенство: лицо его синело,
он плевался и хрипел:
- Шельма! Spitzbub! Разбойник!
Первый раз, услышав столь мерзостные слова, я едва не лишился чувств. И
ужесобирался сказать старику что-нибудь очень дерзкое,апотом сбежать к
Рачеку, который к тому времени женился на моей тетке, как вдруг заметил, что
Ян Минцель,прикрыв рот рукою иподмигивая,что-то шепчет Кацу.Напрягаю
слух и слышу - вот что говорит Ян:
- Пустое несет старик,пустое!Наполеон былмолодчина,хотябыуж
потому, что прогнал проклятых пруссаков. Не правда ли, Кац?
В ответ Август Кац только прищурился и продолжал нарезать мыло.
Я остолбенел от изумления и с той минуты очень привязался к Яну Минцелю
иАвгусту Кацу.Современем язаметил,чтовнашем маленьком магазине
существовали целых две большие партии,изкоторых одна,вчьих рядах был
старый Минцель иего мать,очень любила немцев,адругая,состоявшая из
молодых Минцелей и Каца, ненавидела их. Насколько помнится, я один оставался
нейтральным.
В1846 году донас дошли слухи обегстве Луи-Наполеона изкрепости.
Этотгодбылдляменявесьма знаменателен:почти водно время ястал
приказчиком,анашхозяин,старыйЯнМинцель,скончался придовольно
странных обстоятельствах.
Втомгодуоборот внашеммагазине несколько снизился,толипо
причинам общественных треволнений, то ли вследствие того, что хозяин слишком
часто игромко ругал Луи-Наполеона.Покупателей это раздражало,и однажды
кто-то(ужнеАвгустлиКац?)дажеразбилнамвитрину.Однакоэто
происшествие, вместо того чтобы отвадить от нас публику, наоборот, привлекло
еевмагазин,ицелую неделю торговля шлатакбойко,чтососеди даже
завидовали нам. Все же через неделю искусственное оживление спало, и магазин
снова стал пустовать.
Как-товечером,когда хозяин отсутствовал (что уже само посебе было
фактомнеобычайным),вокномагазина опятьвлетел камень.Перепуганные
Минцелипобежалинаверхискатьдядю,Кацпоспешил наулицу-ловить
виновника,авэтовремя вдверях показались двое полицейских,которые
тащили...Угадайте кого? Ни более ни менее как нашего хозяина! Они обвиняли
старика втом,что это онвыбил стекло,ивпредыдущий раз,наверное,
тоже...
Напрасно старик отпирался,- налицо были свидетели, и вдобавок при нем
нашли камень... Пришлось бедняге отправиться в ратушу.
Последолгихобъяснений ирасследований дело,конечно,замяли.Но
старик с той поры совсем приуныл и начал худеть. А однажды, усевшись в своем
кресле у окна, он более с него не поднялся. Так и умер, опершись подбородком
на приходную книгу и держа в руке шнурок, за который всегда дергал казака.
Несколько летпослесмертидядибратьясообщадержалимагазин на
Подвалье,и лишь около 1850 года они разделились,а именно - Франц остался
напрежнемместесбакалейными товарами,аЯнсгалантереей имылом
перебрался вновое помещение на Краковском Предместье,где мы находимся по
сей день. Года через три Ян женился на красотке Малгожате Пфейфер (мир праху
ее!).Она же,овдовев,отдала свою руку Стасю Вокульскому,который таким
путем получил дело, созданное двумя поколениями Минцелей.
Матьнашегохозяина ещедолгое времяздравствовала;в1853году,
вернувшись из-заграницы,язастал ее внаилучшем виде.По-прежнему она
спускалась по утрам вмагазин ипо-прежнему говорила:"Gut Morgen,meine
Kinder!DerKaffee ist schon fertig!"-только голос ееизгода вгод
становился все тише, пока, наконец, не умолк навеки.
Вмои времена хозяин был отцом инаставником начинающих приказчиков и
самым усердным работником усебявмагазине;мать егоилисупруга были
хозяйками дома,авсечленысемьи-приказчиками.Нынче хозяин только
получает прибыль от торговли,дела большей частью не знает ипревыше всего
заботится отом,чтобы его дети не стали купцами.Я не говорю тут о Стасе
Вокульском,у которого широкие планы, а рассуждаю вообще - если купец хочет
иметь хороших работников, он должен сидеть в магазине и учить своих людей.