С минуту в магазине
царила тишина, пока панна Изабелла не прервала ее своим певучим контральто:
- Пан Мрачевский сейчас в магазине?
- Пан Мрачевский! - позвал Жецкий.
Мрачевский ужестоялвозлепанны Изабеллы,зардевшись,каквишня,
благоухая, как кадило, и склонив чело, как поникшая тростинка.
- Мы приехали к вам за перчатками.
- Номерочекпятьсполовиной,-подхватилМрачевский,ужедержа
коробку, слегка дрожавшую в его руках под взглядом панны Изабеллы.
- Авот и нет,-рассмеялась она.-Пять и три четверти...Вы уже
забыли.
- Сударыня,есть вещи,которые невозможно забыть.Однако,сударыня,
если вы прикажете подать пять и три четверти - рад служить, в надежде, что в
скором времени вы соблаговолите снова нас посетить.Ибо перчатки пять и три
четверти,безусловно,будут спадать спальчиков,-прибавил он с легким
вздохом, расставляя перед нею вереницу коробок.
- Гений!-шепнулпанИгнаций,подмигиваяЛисецкому,который
презрительно шевелил губами.
Дама на стуле снова повернулась к канделябрам,барышни -к туалетному
столику оливкового дерева,молодой человек в пенсне опять принялся выбирать
тросточку -иделавмагазине пошли своим чередом.Только разгоряченный
Мрачевский носился вверх ивниз полесенке,выдвигал ящики,доставал все
новые иновые коробки иубеждал панну Изабеллу по-польски и по-французски,
что ей никак нельзя носить другие перчатки,кроме номера пять споловиной,
употреблять другие духи,кроменастоящих Аткинсона,украшать свойстолик
чем-либо,кроме парижских безделушек.Вокульский наклонился надконторкой
так низко,что на лбу его вздулись жилы,но продолжал подсчитывать вуме:
"Двадцать девять итридцать шесть -это шестьдесят пять,дапятнадцать -
будет восемьдесят, да семьдесят три - будет... будет..."
Тут он прервал подсчет ивзглянул исподлобья в сторону панны Изабеллы,
которая разговаривала с Мрачевским.
Оба они стояли к нему в профиль: он подметил, что приказчик пожирает ее
глазами,на что она демонстративно отвечает улыбкой и ласково-поощрительным
взглядом.
"Двадцатьдевятьитридцатьшесть-этошестьдесятпять,да
пятнадцать..."-подсчитывал вумеВокульский,новдруг пероподего
пальцами стреском сломалось.Не поднимая головы,он вынул из ящика новое
перо,ивтожевремя каким-то непонятным образом,заслонив ряды цифр,
всплыл перед ним вопрос: "И вот эту женщину я люблю? Вздор. Просто в течение
года ястрадал каким-томозговым расстройством,амнеказалось,чтоя
влюблен...двадцать девять итридцать шесть...двадцать девять и тридцать
шесть...Никогда быне подумал,что она может мне быть так безразлична...
Как она смотрит на этого осла!Ну, видно, эта особа готова кокетничать даже
с приказчиками и,чего доброго, с лакеями и кучерами.
.. Впервые я ощущаю на
душе покой... Боже мой! А я так жаждал его..."
Вмагазинвошлоещенесколькопокупателей,иМрачевскийнехотя
обратился к ним, медленно завязывая свертки.
Панна Изабелла приблизилась кВокульскому и,указывая вегосторону
зонтиком, внятно произнесла:
- Флора, заплати, пожалуйста, этому господину. Нам пора домой.
- Касса здесь,-откликнулся Жецкий,подбегая к панне Флорентине. Он
взял у нее деньги, и оба отступили в глубь магазина.
Панна Изабелла медленно подошла вплотную кконторке,за которой сидел
Вокульский. Она была очень бледна. Казалось, вид этого человека действует на
нее магнетически.
- Кажется, вы - пан Вокульский? Вокульский встал и равнодушно ответил:
- К вашим услугам.
- Ведь это вы купили наши сервиз и серебро?-спросила она сдавленным
голосом.
- Я, сударыня.
Намгновение панна Изабелла заколебалась.Новот нащеках еевновь
выступил слабый румянец. Она продолжала:
- Вы, наверное, продадите эти вещи?
- С этой целью я их и купил.
Румянец на щеках панны Изабеллы разгорелся сильней.
- Будущий покупатель живет в Варшаве?
- Япродам эти вещи нездесь,азаграницей.Там...мне заплатят
дороже, - прибавил он, уловив в ее глазах вопрос.
- Вы надеетесь на хорошую прибыль?
- Ради прибыли я их и купил.
- Ипоэтой же причине отец мой не знает,что они вваших руках?-
насмешливо спросила она. У Вокульского дрогнули губы.
- Я купил серебро и сервиз у ювелира и тайны из этого не делаю. Третьих
лиц я вообще в свои дела не посвящаю, это не принято в коммерческих делах.
Несмотрянарезкостьегоответов,паннаИзабеллавздохнулас
облегчением. Даже глаза ее слегка потемнели и потеряли злой блеск.
- Аесли бмой отец передумал ипожелал выкупить эти вещи,за какую
цену вы бы их сейчас уступили?
- Затуже,чтокупил...Разумеется,сначислениемпроцентов-
примерно... от шести до восьми годовых...
- Ивыбы отказались от ожидаемой прибыли?..Почему же?-поспешно
перебила она.
- Потому,сударыня,что торговля зиждется не на ожидаемых прибылях, а
на постоянном обороте наличного капитала.
- До свиданья,сударь,и...спасибо за разъяснения,- сказала панна
Изабелла, заметив, что ее спутница уже расплатилась.
Вокульский поклонился и снова сел за свои книги.
Когдалакейвынес свертки идамыселивэкипаж,панна Флорентина
сказала тоном упрека:
- Ты разговаривала с этим человеком, Белла?
- Да, и не жалею. Он все налгал, но...
- Что значит это "но"? - с тревогой спросила панна Флорентина.