Он все налгал, но...
- Что значит это "но"? - с тревогой спросила панна Флорентина.
- Неспрашивай...неговорисомной,еслинехочешь,чтобыя
расплакалась на улице... И, помолчав, прибавила по-французски:
- Пожалуй, мне не следовало приезжать сюда, но... все равно.
- Я думаю,Белла,- сказала ее спутница, значительно поджимая губы, -
ты должна была бы поговорить с отцом или с теткой.
- Тыхочешь сказать,-перебила ее панна Изабелла,-что ядолжна
поговорить с предводителем или с бароном? Это всегда успеется: сейчас у меня
еще духу не хватает...
Разговор оборвался.Дамывмолчании вернулись домой;панна Изабелла
весь день была расстроенна.
ПослеуходапанныИзабеллы Вокульский сновапринялся заподсчеты и
безошибочно подытожил двадлинныхстолбикацифр.Всередине третьего он
остановился, снова удивляясь тому, как спокойно стало у него на душе. Откуда
вдругэторавнодушие послецелогогодалихорадочного смятения итоски,
перемежаемой приступами безумия?Если быкакого-нибудь человека неожиданно
перенесли избального зала влес или издушной тюрьмы назеленый широкий
луг,тоониспытал быте же самые ощущения итак же глубоко было бы его
изумление.
"По-видимому,втечение года я страдал неким помрачением рассудка,-
думал Вокульский.-Не было опасности или жертвы, на которую я не пошел бы
ради этой женщины, но стоило мне ее увидеть - и она стала мне безразлична...
А как она разговаривала со мною! Сколько презрения к жалкому купцу. "Заплати
этому господину!"Право,эти светские дамы великолепны!Любой бездельник,
шулер,даже вор,будь только у него благородное имя,- подходящее для них
общество,хотьбыфизиономией онсмахивалненародногоотца,ана
мамашиного лакея.Но купец -это пария. Да что мне за дело до всего этого!
Пусть себе гниют на здоровье!"
Он подсчитал еще столбик, даже не замечая, что делается в магазине.
"Откуда она знает,-мысленно продолжал он,-что я купил серебро и
сервиз?И как она допытывалась, не переплатил ли я. С удовольствием подарил
бы я им эти фамильные безделушки. В сущности, я должен ей быть благодарен до
гроба,ибо,невлюбись явнее,не нажить бы мне состояния ивечно бы
корпеть законторкой.Асейчас -может,игрустно мнебудет без этого
томления,отчаяния,надежд...Глупая жизнь!Мечемся по земле в погоне за
призраком,который носимвсвоем собственном сердце,и,только когда он
оттуда исчезнет, видим, что это было безумием... Ну, никогда я не думал, что
возможно такоечудесное исцеление!Часназадяещевесьбылпропитан
отравой,асейчас так спокоен -и в то же время как-то опустошен,словно
вынули изменя душу инутро иостались только кожа да платье.Чем же мне
заняться теперь?Как жить?Поеду,пожалуй, в Париж на выставку, а потом в
Альпы.
Чем же мне
заняться теперь?Как жить?Поеду,пожалуй, в Париж на выставку, а потом в
Альпы..."
ТуткнемунацыпочкахподошелЖецкийи,наклонясь кегоуху,
заговорил:
- АМрачевский-токаквеликолепен!А?Этотумеетобходитьсяс
женщинами.
- Каксмазливый,избалованныйклиентамипарикмахер,-ответил
Вокульский, не отрывая взгляда от книги.
- Онсталтакимповиненашихпокупательниц,-отвечалстарый
приказчик, но, заметив, что мешает хозяину, отошел.
Вокульский сновапогрузился взадумчивость.Потом какбыневзначай
взглянул на Мрачевского ивпервые обнаружил вфизиономии молодого человека
нечто выделяющее его среди прочих.
"Да,-подумал Вокульский, - он непростительно глуп и, видно, поэтому
нравится женщинам".
Он готов был смеяться и над панной Изабеллой,бросавшей томные взгляды
на молодого красавчика,и над собственным обольщением,которое сегодня так
внезапно рассеялось.
Вдругкто-топроизнесимяпанныИзабеллы.Вокульский вздрогнули
заметил, что в магазине нет ни одного покупателя.
- Ну,сударь,сегодня вынескрывали своих амурных дел,-говорил
Мрачевскому Клейн, грустно усмехаясь.
- Но как она на меня смотрела...просто -ах!- вздохнул Мрачевский,
прижимая одну руку к груди,а другой подкручивая усики.- Не сомневаюсь, -
продолжал он, - что через несколько дней получу от нее надушенную записочку.
Атам-первое свидание,потом -"ради вас япопираю правила,вкоих
воспитана",ну и:"Скажи,ты не презираешь меня?" Минута перед тем весьма
упоительна, зато минуту спустя вам становится весьма не по себе...
- Полно врать,- перебил Лисецкий. - Знаем мы ваши победы: Матильды да
Эльзы, которых вы прельщаете порцией жаркого и кружкой пива.
- Матильды -это на каждый день,а дамы - по праздникам. Но Иза будет
самым большим праздником.Честное слово, я не встречал еще женщины, которая
бы так чертовски действовала на меня...Ну,да что говорить - и она ко мне
льнет...
Хлопнула дверь,ивмагазин вошелпожилой господин спроседью;он
спросил брелок кчасам,но кричал истучал тростью так,словно собирался
скупить все японские вазы.
Вокульский слушал, не шелохнувшись, похвальбу Мрачевского. Он испытывал
такое ощущение, словно на голову и на грудь ему навалилась какая-то тяжесть.
"В конце концов меня это совершенно не касается", - сказал он себе.
После господина с проседью в магазин вошла дама,спросившая зонтик, за
нею -господин средних лет,желавший купить шляпу,затем молодой человек,
которому нужен был портсигар,и,наконец,три барышни, причем одна из них
требовала перчатки Шольца - именно Шольца, потому что других она не носит.