Навсе это он смотрел раньше без всякого волнения.Илишь когда
своегоре,своябольшая боль избороздили ираспахали егодушу,вней,
орошенное кровью и невидимыми миру слезами, выросло необычайное растение: то
быловсеобъемлющее сострадание клюдям,кживотным,дажекпредметам,
которые принято называть неодушевленными.
"Доктор сказал бы,что у меня образовалась новая клетка в мозгу или же
соединилось несколько старых", - подумал он.
"Хорошо, а что же дальше?"
Досихпорунегобылатолько одна цель:познакомиться спанной
Изабеллой.Сегодня появилась другая:спасти от нищеты Высоцкого. "Невелика
трудность!"
"ПеревестиегобратавСкерневицы",-прибавилкакой-тоголос.
"Пустяки".
Но за этими двумя людьми стеной встали другие, за ними еще и еще, потом
выросла громадная толпа,борющаяся со всякого рода нуждой,и,наконец,у
него перед глазами разлилось целое море всевозможных страданий человеческих,
которые следовало по мере сил облегчать и,во всяком случае,не допускать,
чтобы они разрастались.
- Призраки...игра воображения...расстроенные нервы,-пробормотал
Вокульский.
Таков былодин путь;другой сулил ему вполне реальную иопределенную
цель: панну Изабеллу.
"Я не Христос, чтобы жертвовать собой ради всего человечества".
"Тогда для начала забудь о Высоцких", - возразил внутренний голос.
"Ну,это пустяки!Как я ни взбудоражен сегодня, я все же понимаю, что
нельзя быть смешным.Буду помогать,кому удастся, чем можно, но от личного
счастья я не откажусь, об этом нечего и говорить..."
Тут он очутился перед дверьми своего магазина и решил войти.
Вмагазинебылатолькооднапокупательница,высокаядама
неопределенного возраста,вся вчерном.Перед нею лежала гора несессеров:
деревянных,кожаных,плюшевых и металлических,простых и нарядных,самых
дорогих исамых дешевых,и все приказчики хлопотали вокруг.Клейн подавал
все новые и новые несессеры.Мрачевский расхваливал товар,а у Лисецкого в
тактегословам двигались руки ибородка.Один Жецкий бросился навстречу
хозяину.
- Прибыли товары из Парижа,-сказал он Вокульскому. - Я думаю завтра
их забрать.
- Как хочешь.
- Из Москвы заказы на десять тысяч рублей к началу мая.
- Я так и знал.
- ИзРадоманадвестирублей,возчикпросил приготовить товарна
завтра.
Вокульский пожал плечами и, подумав, сказал:
- Надоразнавсегда покончить сэтими мелкими торгашами.Прибыли на
грош, а претензии непомерные.
- Порвать с нашими купцами? - удивился Жецкий.
- Порвать с евреями,- вполголоса ввернул Лисецкий.
- Порвать с евреями,- вполголоса ввернул Лисецкий. - Хозяин прав, что
хочет избавиться от них.Иной раз просто совестно давать сдачу, так и несет
от денег чесноком.
Вокульский неотвечал.Сев за конторку,он притворился,будто занят
счетами,новдействительности ничего не делал,унего не было сил.Он
вспомнил свои планы,недавние мечты осчастливить человечество и решил,что
нервы его сильно расстроены.
"Уменя разыгралось воображение,чувствительность какая-то напала,-
думал он. - Это плохой знак. Я могу стать посмешищем, разориться..."
Продолжая размышлять,онмашинально рассматривал необычную физиономию
дамы,выбиравшей несессер.Она была скромно одета,волосы гладко зачесаны
назад.Изжелта-бледноелицовыражало глубокую печаль,губыбылизлобно
сжаты, а в опущенных глазах мелькали то гнев, то смирение.
Говорила она тихим, вкрадчивым голосом, но торговалась, как целая сотня
скряг.Одно было слишком дорого,другое слишком дешево;тут плюш вылинял,
тамкожа,того игляди,облезет,аздесь вуглах проступает ржавчина.
Лисецкий,рассердившись,отошел от нее, Клейн отдыхал, и только Мрачевский
разговаривал с нею, как со знакомой.
Вэтуминуту двери магазина распахнулись,инапороге появился еще
болееоригинальныйсубъект.Лисецкийпотомговорил,чтоонпохожна
чахоточного,укоторого уже вгробу отросли усы и бакенбарды.Вокульский
заметил, что у субъекта нелепо приоткрытый рот, а за темными стеклами пенсне
большие глаза, изобличавшие крайнюю степень рассеянности.
Покупатель вошел,продолжая разговорскем-тооставшимся наулице,
затем вдруг выбежал, чтобы попрощаться со своим спутником. Потом снова вошел
исновавыбежал,задрав голову кверху,словно длятого,чтобы прочесть
вывеску;наконец вошел окончательно, однако двери за собою не закрыл. Вдруг
он взглянул на даму - и темное пенсне слетело у него с носа.
- Ба... ба... ба... - воскликнул он.
Но дама резко отвернулась от него к несессерам и упала на стул.
КвновьприбывшемуподбежалМрачевскийи,двусмысленно осклабясь,
спросил:
- Что вам угодно, барон?
- Запонки,понимаете,обыкновенные запонки,золотые илистальные...
Только,пожалуйста,чтобы онибыливформе жокейской шапочки,нуи...
непременно с хлыстом.
Мрачевский раскрыл ящик с запонками.
- Воды...-простонала дамаумирающим голосом.Жецкий налил воды из
графина и подал ей с сочувственным видом.
- Вам дурно, сударыня... Не позвать ли врача?..
- Мне уже лучше,-отвечала она. Барон разглядывал запонки, вызывающе
повернувшись к даме спиной.
- А может быть... вам не кажется, что запонки в форме подковок лучше? -
спросил он Мрачевского.
- Думаю,что вам, господин барон, пригодятся и те и другие.